Холод смерти
Шрифт:
Шериф встал и махнул рукой:
— Ну так поехали к вам и поговорим с ней.
— Боюсь, что это невозможно, — откликнулся Брэдшоу.
— Почему?
— Она нездорова, и, думаю, доктор присоединится к моему мнению.
— Ну, естественно, пациенты Годвина за то и платят ему, чтобы он говорил то, что им надо. У меня уже были с ним столкновения.
— Знаю. — Брэдшоу побледнел, но ничем не выдал волнения. — Простите меня, шериф, но вы непрофессионал и вряд ли сможете понять моральный кодекс доктора Годвина.
Крейн так
— Я убежден, что миссис Кинкейд в ее нынешнем состоянии нельзя допрашивать. Да и какой в этом смысл? Если бы ей надо было что-то скрыть, она вряд ли бросилась бы рассказывать о случившемся первому встречному. Думаю, у нас хватит гуманности не подвергать бедную девочку такому испытанию только из-за того, что давать показания — ее гражданский долг.
— Что вы имеете в виду — «испытанию»? Я не собираюсь допрашивать ее с пристрастием.
— Надеюсь, вы вообще оставите ее в покое, по крайней мере, на сегодня. Я считаю, что любой допрос будет для нее жестоким испытанием, шериф, и полагаю, что большинство в нашем округе поддержали бы меня.
Крейн открыл было рот, чтобы возразить, но, вероятно, поняв, что переспорить Брэдшоу невозможно, закрыл его снова. Брэдшоу направился к выходу, я последовал за ним. Когда мы уже достаточно отошли от дома и нас не могли услышать, я поблагодарил его.
— У вас это отлично получилось с шерифом.
— Я никогда не любил этого хвастуна. К счастью, он сейчас не в фаворе. Он едва прошел на последних выборах. Большинство в нашем округе, включая доктора Годвина и меня, предпочли бы видеть у власти более просвещенных людей. Думаю, что со временем мы этого добьемся.
В привратницкой, казалось, не произошло никаких перемен. Долли так и лежала на диване, повернувшись лицом к стене. Брэдшоу и я остановились в дверях. Алекс с опущенной головой подошел к нам.
— Доктор Годвин пошел в дом позвонить. Он считает, что ее нужно отправить в больницу.
— Я все слышу, — монотонным голосом произнесла Долли. — Можешь говорить громко. Я знаю, ты хочешь от меня избавиться.
— Тихо, родная. — Это было хорошо сказано.
Долли замолчала. Она лежала абсолютно неподвижно. Алекс показал нам на дверь, и мы вышли, оставив щель, чтобы он мог видеть ее.
— Доктор Годвин боится попытки самоубийства, — тихо произнес он.
— Это настолько серьезно? — спросил я.
— Думаю, нет. Мне кажется, что и доктор Годвин так не считает. Он говорит, что это просто разумная предосторожность. Я сказал ему, что могу и сам сидеть с ней, но он считает, что я не гожусь для этого.
— Да, лучше вам поберечь силы для завтрашнего дня, — сказал Брэдшоу.
— Да. Завтра. — Алекс пнул ногой щетку для обуви, прибитую к двери. — Лучше я позвоню завтра отцу. Завтра суббота, и он, наверное, сможет приехать.
Со стороны дома послышались
— Привет, Рой, — дружелюбно обратился он к Брэдшоу. — Мне очень понравилась твоя речь, по крайней мере, та часть, которую мне удалось услышать. Я почувствовал себя чуть ли не в Афинах. К сожалению, как раз на самом интересном месте мне позвонила пациентка — ей было необходимо узнать, может ли она одна пойти посмотреть фильм по Теннесси Уильямсу. На самом деле она просто хотела, чтобы я пошел вместе с ней и спас ее от нервных потрясений. — Он повернулся ко мне: — Мистер Арчер? Я доктор Годвин.
Мы обменялись рукопожатиями, и он пристально посмотрел на меня, как будто собирался рисовать по памяти мой портрет.
У него было властное, с крупными чертами лицо, глаза то вспыхивали, то гасли, словно лампочки. По-видимому, он отдавал себе отчет в силе своего влияния на окружающих и, судя по всему, не злоупотреблял им.
— Хорошо, что вы позвонили мне. Мисс Макги — миссис Кинкейд нуждается в полном покое. — Он посмотрел в щелку двери. — Думаю, что ей уже лучше.
— Да, она успокаивается, — откликнулся Алекс. — Может быть, ей лучше остаться со мной?
Лицо Годвина приняло сочувствующее выражение. У него был очень подвижный рот, как у актера.
— Это будет неразумно, мистер Кинкейд. Я уже заказал место в госпитале. Не надо рисковать.
— А почему вы считаете, что она может предпринять попытку самоубийства?
— У нее слишком много скопилось. Я всегда очень боюсь возможности самоубийства, даже малейшего намека на это.
— Тебе удалось что-нибудь у нее узнать? — спросил Брэдшоу.
— Она была не очень-то разговорчива. Очень устала. Потерпит до завтра.
— Надеюсь, — сказал Брэдшоу. — Ее хочет допросить шериф. Я сделал все, что мог, чтобы удержать его.
Лицо Годвина помрачнело.
— Так, значит, действительно было убийство? Еще одно?
— Элен Хагерти, наша новая преподавательница, застрелена у себя дома сегодня вечером. Миссис Кинкейд, судя по всему, первая обнаружила тело.
— Бедняга, как ей не везет. — Годвин посмотрел на небо. — Мне иногда кажется, что боги действительно отворачиваются от некоторых людей.
Я попросил его объяснить, что он имеет в виду, но он покачал головой:
— Я слишком устал, чтобы рассказывать вам кровавую сагу семейства Макги. К счастью, многое уже стерлось в моей памяти. Почему бы вам не обратиться в судебный архив, там вы найдете все подробности.
— При других обстоятельствах этот совет был бы неоценим.
— Да? Но я действительно устал сегодня, а мне еще надо доставить ее в больницу и проследить, чтобы ее хорошо устроили. Так что сил хватит только на то, чтобы добраться до дому и лечь в постель.
— И тем не менее, доктор, нам надо поговорить.