Холод
Шрифт:
Дорога, вдруг, пошла вверх, и Женя даже не сразу понял, что выбрался на пляж. Точнее — на то, что летом являлось таковым. Впереди маячили сосны… Где-то там, за ними, проходит железная дорога. Где-то там есть люди, которые обязательно помогут…
Он зашагал вверх, проваливаясь в глубокий снег. Покалеченную руку он держал на весу, но с тем же успехом мог бы и отпустить ее — она все равно висела бы в воздухе, параллельно земле. Рукав куртки, напитавшийся воды, заледенел, встав колоколом и не давая согнуть рук. Более того, Жене казалось, что заледенела и сама рука — он уже не ощущал ее. Только сейчас он понял, что не выбери он правильного направления, и пойди
Пошли сосны. Женя остановился возле одной из них, и облокотился на ее спиной. Отчасти — отдохнуть, а отчасти — ощутить дерево. Почувствовать, что это не мираж, и он и в самом деле добрался до берега. Попытался поудобнее перехватить больную руку, но не смог — левая рука примерзла к правой, а перчатка на ней, похоже, стала частью кожи.
Спустя еще несколько минут, Женя, пробираясь теперь уже чуть ли не по пояс в снегу, выбрался к невысокой железнодорожной насыпи. Теперь нужно было определить, в какой стороне станция… Справа — юг, слева — север. Если он выбрался левее станции, то идти нужно было на юг, в сторону Бердска и других областных городов. С другой стороны — если он сейчас правее станции, но все же пойдет на юг, то заблудится окончательно. В общем, слева — город, в который он, рано или поздно, все же доберется, а справа — снежные заносы и сосновые леса. Выбор был очевиден.
Оказалось, что он действительно вышел к железной дороге правее станции, при чем не так уж и далеко от нее. Минут через десять медленного хода он уже ощущал под ногами асфальт перрона… Все остальное он помнил или смутно, или не помнил вообще. Мир, тонущий в белом крошеве, вдруг наполнился шумом и металлическим лязгом, и даже земля задрожала под его ногами. Ощущая, что он вот-вот упадет, Женя ускорил шаг, видя перед собой лишь здание вокзала. Перед глазами плыли разноцветные круги, рука горела огнем, пылающим под коркой льда, крепко сковавшем его кожу, а шум и лязг колес электрички он счел не более, чем галлюцинацией. Даже когда электричка вновь тронулась, и он проводил ее отсутствующим взглядом, он так и не смог осознать того, что спасение было совсем рядом. Достаточно было войти в вагон и добраться до кабины машиниста… Но Женя не мог даже до конца поверить и в то, что он с каждым шагом приближается к зданию вокзала. Сознание выхватывало из происходящего лишь отдельные куски, и не более того.
— Мужчина! С вами все в порядке?!
Голос подбежавшей к нему девушки он слышал словно сквозь толстый слой ваты.
— Покажите мне вашу руку, я врач.
Он не остановился, полагая и ее не более чем плодом пораженного шоком разума.
— Да стойте же вы!
Пощечина обожгла его щеку, заставив остановиться и встряхнуть головой. Галлюцинации не могут съездить тебе по физиономии — это первое правило любого алкоголика, дающее возможность отличить милиционера в форме от синего глюка.
— Стою, — прошептал он, едва шевеля синеющими губами.
— Э, нет… — девушка подтолкнула его вперед, к вокзалу, поддерживая за плечи, — Нет уж, лучше не останавливайтесь. Чтобы там у вас не было, лучше заняться этим в тепле. А то на таком морозе вы коньки отбросите уже через несколько секунд.
Несколько секунд спустя они уже стояли в вокзале, если так можно было назвать сооружение, открытое всем
— Слава Богу! — воскликнула девушка, указывая на зашторенное окошко кассы, за которым горел тусклый огонек настольной лампы. — Там кто-то есть!
Женя был уже не в состоянии даже испытывать радость. Он не ощущал практически всей правой половины тела, по которой расползлось мокрое пятно от погруженного в воду рукава. Мысли были сосредоточены на одном — «Только бы не упасть!» — так как ему казалось, что если он упадет, то просто разобьется на сотни мелких ледяных осколков, как герой какого-то фантастического боевика, вытащенный из криогенной тюрьмы.
Она забарабанила согнутым указательным пальцем в стекло кассы, на что из-за занавески тут же выглянула несколько недовольная физиономия пожилой женщины.
— Сейчас, сейчас, — забормотала она, отодвигая шторку и проталкивая под стеклом лоток для денег. — Куда едем?
В этот момент Женя отчетливо ощутил до боли знакомый запах, сопровождавший его всю дорогу до станции.
— Вы тоже ч-ч-чувствуете? — заплетающимся языком спросил он у девушки. Зубы стучали так, что он боялся ненароком откусить себе язык. — З-з-запах!
— Чувствую, — отозвалась она.
Женщина за стеклом несколько секунд рассматривала их из своего безопасного убежища, и только затем поняла, что бардовые пятна на одежде мужчины — это не краска из пэйнтбольного клуба. Зачем-то задернув шторку она бросилась открывать дверь. Неуклюже заворочался замок, и, услышав его, девушка повела с трудом передвигающего ноги Женю к двери.
— Оно здесь! — прошептал он, чувствуя, что запах становится сильнее. А затем, когда собачка замка, наконец, вошла в свою «конуру», в наступившей тишине он услышал, как снаружи, за пустым оконным проемом, поскрипывает снег под чьими-то большими ногами…
— Оно шло за мной, — обреченно сказал он, чувствуя, как подкашиваются ноги.
Геля и сама шестым чувством ощущала, что этот омерзительный запах не несет ничего хорошего. Запах тухлых яиц. Отвратительный и ядовитый сероводород.
— Оно здесь, — дрожащим голосом прошептал мужчина, и Геля почувствовала, как его дрожь усилилась и даже, кажется, передалась ей. — Оно шло за мной.
— Кто? — спросила она, но в этот миг услышала тихий шорох снежинок за стеной. Шорох и скрип, как будто большой автомобиль только что абсолютно бесшумно проехал рядом, превращая едва налетевшие снежинки в густое месиво. Или… Или кто-то большой и грузный пытался подкрасться к зданию вокзала, и достиг в этом некоторых результатов. Этот кто-то был уже совсем рядом, не более, чем в двух шагах от ближайшего окна.
— Открывайте дверь! — закричала она, и когда дверь приоткрылась лишь самую малость, рванула ее на себя, едва не вытащив стоящую в каморке кассы женщину наружу.
— Что случилось?! — спросила перепуганная кассирша, но Геля, не утруждая себя объяснениями, просто затолкала ее внутрь, втащив следом за собой и замерзающего мужчину.
Собственно, она бы и не смогла ничего ей объяснить — просто всем своим существом Геля ощущала приближающуюся опасность. Чем бы ни было то, что кралось сейчас вдоль стены вокзала, она ни секунды не сомневалась в том, что именно с этим столкнулся бедняга с окровавленной рукой, и, более того, именно благодаря этой встрече он и дрожал сейчас от холода, потери крови, и дикого ужаса.