Холодная кровь
Шрифт:
Залаяли собаки, едва небольшой отряд приблизился к веси. Доехав до первого двора, пустили лошадей вдоль хозяйских построек. Навстречу вышли женщины и мужчины, прикладывая к глазам руку и высматривая, кто к ним в такой ясный день прибыл. А как поняли, взбодрились разом, приглашая проехать дальше. Остановились у широких резных ворот, самых приметных из всех — видно, то была изба старосты, добротная, с высоким крыльцом и, похоже, не на одного хозяина рассчитана, а на целую семью. Анарад, спешившись с жеребца, обхватил Агну за талию — спуститься на землю помог, сразу не выпустил из рук, да и, видно, не собирался. Вперед на двор вышел беловолосый юноша, назвав себя Зуяром.
— Что-то на старца
Агна только растерянно посмотрела на тонкого, как ясень, Зуяра, который, внимательно осмотрев княжичей, уронил взор да застыл на Агне. Его глаза оказались голубые, как небо, согретые утренними лучами — видимо, он и есть один из внуков Ждибора, хотя слишком молод. Агна от внимания его плечом повела, хотелось спрятаться даже. Но Зуяр спохватился, поздоровался со всеми почтительно и, поклонившись, в избу пригласил. Агна, почувствовав, как давит ладонь княжича на поясе, обернулась, на Анарада глянув, да похолодела разом, когда увидела его каменное лицо и потемневший взгляд, провожающий Зуяра.
— До вечера еще много времени, можно на капище собраться, — предложила Агна, решая не откладывать важное.
— Завтра с утра пойдем, — отрубил он на корню затею эту, — отдохнешь с дороги, а утором выйдем.
Отдав распоряжения кметям, Анарад переглянулся с братом, взяв Агну за руку за собой повел, куда зазвал их Зуяр. Так втроем они и вошли вслед за хозяином. Ступеньки были крутые, поднявшись по ним, гости оказались в сумрачных сенях, где пахло пряно травами. Анарад сильнее сжал ладонь Агны — его стала горячая совсем, что-то княжича насторожило сильно, а говорить об этом не стал, да и не было на то времени, когда Зуяр провел их в широкую светлую горницу, натопленную жарко. А в ней за длинным добротным столом сидел старец — так изначально показалось из-за седых волос, что снежными комьями падали на широкие крепкие плечи мужчины. Глаза его молодо сверкали синевой, и на лице уж не было столь морщин, чтобы старцем его называть. Он не поднялся, чтобы гостей поприветствовать. Женщина в домотканом платье и клетчатой поневе, поставив на стол чугун с варевом, подошла к нему, положив узкую ладонь на плечо.
— Здравия вам, гости дорогие, — поприветствовал он, не поднимаясь. — Вы уж простите, что не вышел встретить вас, я бы с радостью, да нехож. Я — Велидар, внук Ждибора.
Агна выдохнула, растерянно опустив взгляд, а женщина крепче сжала плечо Велидара, он положил на ее руку свою — костистую и широкую, сжал и убрал с плеча.
— И тебе доброго здравия и семье твоей, Велидар — ответил за всех Анарад.
Зуяр прошел к мужчине, и сразу ясно стало, что это сын его.
— Присаживайтесь к столу, из Збрутича путь долог был, а в ногах правды нет.
Гости не стали ждать, пока их попросят дважды, расселись вдоль стола. Агна опустилась на скамью, как и положено — с мужем рядом, потупив взгляд. Когда столкнулась вновь с взором Зуяра, так тесно внутри стало, что усидеть на месте невозможно было. И что он нашел такого, что глаза вновь и вновь на нее возвращаются, будто на ней метка какая? Захлопотали девки, выполняя распоряжение хозяйки старшей, и уже вскоре стол накрыт был щедрым угощением, полился пахучий сбитень по чарам, и распили первую.
— Уже давно наслышаны о вас — сыновьях князей Роудука, — заговорил Велидар, вытирая усы, оглядывая с вниманием княжичей. — Что же вас в края глухие привело?
Агна хотела было заговорить, но Анарад опередил.
— В Белодаль есть капище древнее, говорят, на него волхвы ходят, место сильное. Вот и мы хотели бы туда попасть.
Велидар чуть дернул бровью, видимо, не ожидал такого услышать. Жена его побелела вовсе, выронив из ослабших пальцев ложку.
— Есть такое, правда, наши туда уж давно дорожку забыли — лес непроходимый, да и далеко, а зверь там страшный лютует — опасно ныне в тех местах…
Агна искоса глянула на Анарада, тот оставался спокойным. Велидар не стал расспрашивать, зачем им туда понадобилось, да и не уважительно было это, если гость не желает сам поведать обо всем.
— …Что ж, сейчас уже поздно туда отправляться, будьте моими гостями — места в моем доме всем хватит. Это Гойна — моя жена, она приготовит вам места самые теплые.
Ели молча, Агна и не голодна сильно, но отказываться нехорошо было, когда хозяйка так старалась угодить гостям. А после не стали задерживаться за столом да стеснять домочадцев, разошлись по клетям. Агне досталась и в самом деле теплая, и пахло тут сладким липовым медом, и постель уже была приготовлена. Анарад вошел за ней следом почти бесшумно. Агна поняла это лишь по легкому сквозняку, не повернулась, принялась выкладывать вещи, бессмысленно перебирать их, зная — если обернется сейчас и посмотрит на него, то утонет в почти черной густоте его глаз. Но Агна все же обернулась, когда стало слишком тихо, и едва рубаха из рук не выскользнула. Княжич стоял у порога, облокотившись на дверной косяк со скрещенными руками на груди, и молча смотрел на нее, и, казалось, не было на его лице ни единого выражения, но тягучий взгляд его, обращенный на Агну, накидывал невидимые путы, стягивая, пленил.
— По разговорам, Белодаль — опасное место. И я уже жалею, что согласился тебя туда вести.
— Это просто разговоры, — свернула Агна рубаху и положила бережно на стол.
Анарад в два шага оказался рядом с Агной, шею обожгло его горячее дыхание, стены качнулись, когда княжич провел губами по коже, едва касаясь, вызывая по телу дрожь.
— Они ничего не знают о нем, — ответила Агна, собираясь с мыслями, хотя это было невозможно, когда Анарад был так близко, касался ее, тянув в себя ее запах.
— А ты… — он прикусил мочку уха, выдохнул еще жарче, что Агна ощутила влагу,
— …знаешь?
— Я же уже говорила, что можно попробовать, — выдохнула Агна глухо, когда Анарада положил ладонь на ее живот, скользнула вверх, накрыл грудь, мягко сжал.
Лицо залил жар, когда он качнулся позади и прижал ее к своему телу, горячему и напряженному. Агна хотела возмутиться — все же они здесь были в доме чужом, и за стенами находились хозяева, но только напрасно это было. Ураган, что разрастался с каждым вдохом Анарада, не остановишь. Он сорвал с нее платье одно, оставив в исподнем. Агна развернулась к нему лицом, да лучше бы этого не делала — утонула в смолистой густоте его глаз, в свете лучин таких темных, утягивающих в водоворот.
Он рванул с себя одежду, потеснив княжну к постели, вынуждая упасть на нее, рывками избавился от штанов, оставаясь нагим, стащил с Агны рубаху и отбросил прочь. Нависая над ней, расплел косы. Агна не препятствовала, смотрела, как завороженная, разглядывая в свете огней его черты. Она закрыла глаза, когда он накрыл ее губы своими горячими и мягкими, целую медленно, упоительно, приподняла бедра в обжигающем нетерпении. Но Анарад не спешил, наслаждаясь поцелуем и ласками, которые Агна дарила ему. Он проник в нее, и Агна прикрыла глаза, срываясь в страсть, заглушая в горле стоны, слыша частое и глубокое дыхание Анарада, чувствуя его содрогавшееся от блаженства тела. Агна лежала недвижимо, когда Анарад целовал ее беспрерывно, касаясь губами мягко и горячо ее век, висков, шеи, груди и пронизывая волосы, пропуская их между пальцев. Она слышала, как бьется гулко о ребра его сердце, гладила его кожу чуть влажную, и вскоре начала тонуть в теплом, как парное молоко, сне.