Холодная кровь
Шрифт:
— Воймирко! — позвала Агна, но голос ее не слушался.
Еще было утро, дождливое и холодное. Жрец не откликался. Неужели так и останется сидеть в яме, пока не ослабнет? Ночь ей, стоя по щиколотку в студеной воде, не пережить.
— Воймирко! Пожалуйста! Не оставляй! — позвала громче, но того, видимо, рядом уже и не было.
Вернется, стало быть, когда дышать перестанет. Агна слушала, как все сильнее шелестит дождь. В голове помутнение от дикого острого разочарования, такое, что горло перетягивало, что даже не вдохнуть. Выходит, прав был Анарад — Воймирко только себе выгоду искал от встреч с ней, а она не хотела верить, нисколько не сомневаясь в своем наставнике, даже мысли не допускала, что вред может учинить. Хотя в той сторожке Агна ведь поняла, что лучше
Анарад… Агна стиснула зубы, и так больно в груди сделалось, что даже выть хотелось и рыдать. Он ведь защитить ее хотел с самого начала, отгородить от жреца, а теперь не найдет ее никогда, и она не скажет того, что все это время в сердце ее зрело и росло. Агна всхлипнула, смотря перед собой, только все расплывалось, плыло сплошной серой массой. «Какая же доверчивая дура!» — разразился внутри гнев.
Агна задышала часто и глубоко, посмотрела наверх, стирая с лица капли дождя и слезы, оглядывая края рытвины, да надежда выбраться из ямы таяла, как мгновения пребывания здесь, с которым уходило и тепло, стремительно, неотвратимо. Агна обдумывала услышанное от Воймирко, и еще больше в голове путаница создавалась. Вот потому знания Когана в тайне такой хранятся от таких, как Домина и Воймирко, чтобы не воспользовались ими со злым умыслом да во вред другим. Только не верилось и одновременно кололо острым холодным шипом, что наставник принял темную сторону. А она верила ему. Верила безоговорочно.
Показалось, будто хруст ветвей. Агна задрала подбородок, смотря сквозь водную пыль, что оседала мелкими крупинками на коже.
— Вытащи меня, Воймирко! Я же ничего не сделала тебе плохого, зачем ты так со мной?!
И снова тишина. Горячие слезы смешивались с ледяными струями, что стали падать с неба крупными каплями. Напрасно она его зовет, он не изменит своего решения. Сколько раз пытался увести ее, да все не выходило, и сейчас последняя возможность у жреца осталась. И он пользуется ей.
Агна опустила взгляд, упрямо дернула подбородком, отказываясь верить всему, что навалилось на нее, пытаясь не думать о том, как стынут ступни и онемели ноги до самых кален. Агна поджала губы, вновь вцепилась в выступы, хватаясь крепко, ногой ступила на камень, подтянулась — выдержали ее вес. Кусая губы, она подтянулась, хватаясь теперь за скользкие коренья — потянулась, сотрясаясь от напряжения. Корень выдернулся — не выдержал, Агна, сорвавшись, полетела, плюхнулась, как куль на дно. Грязная мутная вода окатило лицо, смыкаясь, Агна от неожиданности глотнула воздуха, захлебнувшись.
Что-то лопнуло внутри, и девушка зарыдала от накатившего непосильным грузом собственного бессилия. Так глупо все. О чем же думала, когда за жрецом пошла? А теперь получает по заслугам за свою неосторожность. Поднялась, вскарабкалась по глиняной стене ямы, ощущая, как катятся ледяные струи по груди и спине, уже зуб на зуб не попадал. Сжимая в кулаки одеревеневшие пальцы, всеми мыслями обратилась к Богам, призывая, прося помощи, но только видела перед собой Анарада — единственного, кто мог помочь, кто заботился о ней всегда, даже тогда, когда Агне казалось совсем иначе. Он всегда был рядом, а она и не замечала ничего, не хотела замечать, все думая о Воймирко, тревожась за него. Княжич прав, она — глупая, невыносимая, упрямая княжна! Такой и останется в этой яме навечно. Глаза вновь обожгло слезами, и Агна уже не сдерживала их, дав волю отчаянию.
Глава 17
Деревенские с кметями искали все утро, до самого обеда, условившись встретиться в полдень в избе старосты. А Анарад с Вротиславом с самой ночи уже с ног сбились: все окрестности обшарили — никаких следов. Теперь Анарад сидел за столом, плотно сцепив пальцы в замок, ожидая возращения Зара — он один не вернулся еще из соседней деревни. Вротислав, облокотившись спиной о стену, смотрел перед собой в одну точку. Зашелестел за окнами дождь, вгоняя княжича в еще большую тьму, сердце рвалось на лоскуты от безысходности — в какой теперь стороне искать Агну, куда увел ее жрец? Грудь распирало от боли так, что, казалось, ребра трещали — нечем дышать. Мысль о том, что не увидит ее больше, с ума сводила, съедала изнутри и пила кровь. Они расспросили всех в Акране, видел ли кто княжну или что-то, что могло натолкнуть хоть на какой-нибудь след. И чем ближе был вечер, тем мрачнее становилось внутри, когда один за другим качали головами да разводили растерянно руками — никто не видел, как девушка покидала весь, ничего не нашли. Будто морок на нее был наложен, от глаз чужих спрятана. Даже Вротислав не заметил ее исчезновения, что говорить о других. Анарад всякое уже передумал, и сердце жгли то ярость, то отчаяние, и снова гнев, да только это все не помогало — до сих пор не знает, в какую сторону она ушла. Хозяева избы во главе со старостой Велидаром сидели по кругу, молчали мрачно. Гойна — жена его — беспокойно перебегала взглядом от одного княжича на другого, плотно сжав губы.
— Упреждал же вас, что туда ныне опасно ходить. Вот теперь беду накликали, — посетовал староста, хмуря кустистые брови.
Он-то, конечно, не знает, какая на самом деле напасть их преследует, и не узнает никогда. От его слов только всеобщий тяжелый вздох прокатился по избе. Анарад разомкнул пальцы, сжал кулаки — сидеть и ждать неизвестно чего нет никаких сил, чем ближе ночь, тем вернее попытки поиска обречены кануть в пропасть. Еще и непогода. Агна даже не оделась, ушла, все вещи оставила!
Вротислав вытянулся, когда послышался топот на пороге, суета поднялась возле крыльца. Гойна кинулась к окну, да только плечи ее тут же разочаровано опустились
— одни, значит, вернулись. Анарад не поверил будто. Не может такого быть, чтобы бесследно. Одев кожух, дал знак брату идти за ним. Домочадцы провожали их бессильными взглядами, молча, с долей угрюмости. Староста прав — не нужно вообще было Анараду соглашаться на этот обряд, ехать в Белодаль. Это он во всем виноват — Анарад, виноват в том, что поехал, в том, что оставив Агну одну, пошел к Домине. Искры так и хлынули перед глазами, когда он о вдовице вспомнил. Гадина. Зря он ее не придушил в лесу, живой оставил, теперь это сожаление ткнулось в сердце больнее, беспощадно острее. Повелся на ее уловки, угодив, как несмышленый мальчишка, в западню. Из-за него Агна теперь в опасности, по его глупости, ведь знал и должен был в оба смотреть. Все это навалилось горой: навязчивые мысли о том, что не увидит Агну, рвали все внутри словно когтями. Если вдовица правду сказала, то Агна в большей опасности. Это Анарад и без нее ощущал, испытывал ее боль, как свою собственную, даже свою можно было стерпеть, труднее пережить, что с Агной что-то плохое происходит. Анарад отсек все эти лезущие холодными змеями мысли, от которых и рехнуться можно.
Вышел, когда Зар уже спешился, скидывая с головы плащ, что укрывал его голову от дождя. Но все стало ясно, когда их взгляды встретились. Лучник сожалеюще покачал головой. Последняя ниточка здравомыслия лопнула. Анарад стиснул кулаки и челюсти так, что заломило в висках, он со всего маха ударил кулаком о дверь, та дрогнула, едва не треснув пополам.
«Проклятый ублюдок! Трусливый пес! Будь ты проклят, жрец!»
Кмети, что толпились во дворе, только глаза отводили. Анарад спустился с крыльца под холодные струи дождя. Только пыл не утихал совсем. Княжич задышал часто и глубоко, бесцельно скользил потемневшим взглядом по двору, по лицам женщин и подлетков, что прятались под навесами.
Думать. Нужно думать. Только как? Когда в груди яд плескался, и горло перехватывало, так, что шумело в ушах, меркло перед глазами. Анарад горько усмехнулся, смотря в потемневшую промоченную дождем землю, сквозь которую проклевывалась бледная молодая зелень. Воймирко — трусливый змей. Он и есть змей. С девушкой — такой ношей, идти ему трудно и медленно, а значит, далеко все одно не могли скрыться. Воймирко следил за княжеским отрядом весь путь, преследовал, ступая по пятам, он заранее все замыслил и с Доминой — они явно где-то находились все это время поблизости, выжидая нужного мига, выжидая, когда Анарад оставит Агну одну.