Холодная месть
Шрифт:
– Обмойте!
Полицейский с подоспевшим экспертом склонились над головой трупа и, прыская из бутыли, смыли грязь. Вонь пошла невероятная. Сделалось дурно, в глотку толкнулся жгуче-кислый комок желчи. Полицейские спешно закуривали.
Балфур выпрямился и сообщил равнодушно:
– Это овца. Оттащите в сторону, это место обмойте как следует, и продолжим поиски.
Полицейские работали молча, и вскоре кошка опять полетела в воду. Прочесывали снова и снова, и всякий раз – одна трава. Вонь гниющей овцы покрывалом легла на окрестности. Снедаемый
Наконец прочесали и дальнюю часть топи. Балфур собрал команду чуть в стороне, полицейские вполголоса посовещались. Затем Балфур подошел к Эстерхази:
– Вы уверены, что ваш зять утонул именно здесь?
– Конечно уверен! – выпалил Эстерхази на грани истерики, пытаясь совладать с дрожью в голосе.
– Сомневаюсь, что мы здесь что-нибудь найдем.
– Да там он, там! – почти прокричал Эстерхази. – Вы же сами нашли и мою гильзу, и следы в траве! Вы знаете, что это то самое место!
Балфур посмотрел на него пытливо:
– Похоже, что да, но…
– Вы должны его найти! Бога ради, тральте все снова!
– Да, конечно. Однако вы видели, как тщательно мы все обыскали. Если бы тело там было…
– Но ведь течение! – воскликнул Эстерхази. – Его могло унести!
– Там нет никакого течения.
Эстерхази глубоко вдохнул, отчаянно стараясь взять себя в руки. Он попытался говорить спокойно, но голос предательски дрогнул.
– Слушайте, мистер Балфур! Я знаю: тело здесь. Я видел, как он тонул!
Балфур кивнул полицейским и приказал:
– Тральте снова, под прямым углом к прежним направлениям.
Полицейские недовольно забормотали. Но вскоре траление возобновилось, кошка полетела в грязь. Эстерхази наблюдал за работой, и желчь толкалась в самой глотке. Последние отблески солнца угасли, туман сгустился, в свете мощных люминесцентных ламп окружающее стало призрачным, жутким и нереальным. Люди казались тенями, проклятыми душами, бесцельно мечущимися в глубинах ада.
«Невозможно, – подумал Эстерхази. – Пендергаст не мог выжить и выбраться отсюда. Это выше человеческих сил».
И все-таки следовало остаться и увидеть финал собственными глазами. Он обратился к Балфуру:
– Скажите, возможно ли в принципе человеку выбраться из подобной трясины? Самому, без посторонней помощи?
– Но вы же видели, как он ушел в грязь. Или не видели?
В белесом сумраке лицо инспектора казалось острым, как топор.
– Да, конечно, я видел… Но я был так взволнован, растерян, а туман настолько плотный… может, он все-таки выбрался?
– Сильно сомневаюсь, – ответил Балфур, прищурившись. – Однако, если допустить, что вы покинули его, когда он еще барахтался, он мог и выбраться.
– Нет, я же говорил: я до последнего пытался спасти его. Но знаете, мой зять – чрезвычайно изобретательный и предприимчивый человек… – Эстерхази добавил надежды в голос, чтобы скрыть испуг. – Может, он все-таки выбрался… мне так хочется верить, что он
– Доктор Эстерхази, не думаю, что на это стоит надеяться всерьез, – сказал инспектор не без сочувствия. – Но вы правы, нам следует уделить внимание и такой возможности. К сожалению, оставшаяся гончая слишком травмирована, но у нас есть два искусных следопыта. Мистер Грант, мистер Чейз! – позвал он.
Из тумана вынырнули егерь и глава команды экспертов.
– Да, сэр?
– Не могли бы вы обследовать окрестности этой трясины? Ищите малейшие приметы того, что жертва сумела выбраться и удалилась отсюда. Обыщите как можно большую площадь, о положительном результате сообщите немедленно.
– Да, сэр!
Пара следопытов растворилась в сумраке, виднелся лишь перемещающийся рассеянный свет их фонарей.
Эстерхази ожидал молча. Туман постепенно стал густым и плотным, почти непроницаемым для света.
Наконец следопыты вернулись.
– Сэр, никаких следов нет, – отрапортовал Чейз. – Конечно, дождь был очень сильным, он мог уничтожить все небольшие отметины. Но раненый человек, скорее всего ползущий, истекающий кровью, покрытый грязью, должен был оставить значительные следы. Он не выбрался из топи, это точно.
– Вот и ответ на ваши сомнения, – подытожил инспектор, обращаясь к Эстерхази. – Думаю, наши сегодняшние поиски можно на этом завершить. Доктор Эстерхази, боюсь, мне придется попросить вас задержаться на время предварительного расследования. – Он вытащил платок, вытер повисшую под носом каплю. – Вы меня поняли?
– Не беспокойтесь! – горячо заверил его Эстерхази. – Я полон решимости оставаться здесь до тех пор, пока не выяснится в точности, что же случилось с моим… с моим дорогим зятем.
Глава 8
Доктор Джон Фелдер следовал за полицейским фургоном, подпрыгивавшим на ухабах однополосной дороги, пересекающей Малый Губернаторский остров. Для начала октября вечер выдался необычно теплым, на заболоченной местности по обе стороны дороги виднелись там и сям островки скапливающегося в низинах тумана. Поездка на юг от «Бедфорд-Хиллс» заняла меньше часа, и цель уже была близка.
Фургон свернул на аллею давно засохших каштанов. Фелдер не отставал. За деревьями виднелись Ист-Ривер и бесчисленные здания манхэттенского Ист-Сайда. Так близко – и все же так недоступно.
Фургон притормозил у высоких ворот кованого железа. Надпись на бронзовой пластине гласила: «Больница „Маунт-Мёрси“ для душевнобольных преступников». Из будки появился охранник, подошел к водителю. Взглянул на протянутый водителем планшет, кивнул и, вернувшись в будку, нажатием кнопки открыл ворота. В последнее время многие считали, что стоит изменить название на что-либо современное и не столь клеймящее несчастных пациентов. Но, судя по виду массивной пластины, рассчитана она была на долгие годы.