Холодная война – глубины океана…

Орлов Борис Александрович

* * *

Моя поэзия здесь больше не нужна… С. Есенин

Между черным и белым – контраст Над Невою в гранитной оправе. Этот город меня не предаст, Но и памятник мне не поставит. Сплетни кружатся, как воронье, И парят, словно чайки, легенды… Настоящее имя мое Под запретом до траурной ленты. То ли свет, то ли снег с облаков На

ладонях у кариатиды. Возвращаю долги… И врагов Начинаю прощать за обиды.

* * *

Мрачно по хлевам жуют стада Сено – эхо солнечного света. Осень. Постаревшая вода Сморщилась от холода и ветра. Облака юны, а ветер дряхл. Листопад застыл потоком лавы. Дремлют на поветях и в яслях Солнцем одурманенные травы. Льдинки, как бубенчики, звенят, В сточных желобах на огороде. Ничего не следует менять — Все без нас меняется в природе.

* * *

Листва дурманит запахом земли, Лишайник растекается на стенах. Архангелами в небе журавли Трубят о предстоящих переменах. Тревожит сердце облачная рябь — Печаль о невозвратном и любимом. Как сигареты, раскурил сентябрь Березы, наслаждаясь желтым дымом. Слепым дождем прибило в парке пыль, Колышутся аллеи в дымке зыбкой. Парит над Петропавловкою шпиль — Божественный смычок над красной скрипкой. И отраженья кораблей царя Хранит Нева, прижавшись к парапетам. Намыло листьев, словно янтаря, На влажных берегах балтийским ветром. Перемешалось все: и цвет, и звук, И бесконечной кажется прогулка. Осенне-золотистый Петербург Поет, как музыкальная шкатулка.

* * *

Не видно ни синиц, ни красных снегирей — в спокойные леса за город улетели. Февральский листопад вечерних фонарей — Кружится желтый свет в разбуженной метели. Бежит, как самолет по взлетной полосе, по крышам снег, спустив с небес на землю холод. И шинами машин в снегу шипит шоссе — бетонная змея, вползающая в город. И ветром каждый клен натянут, словно лук: не парк, а легион… Где римляне и греки? Гранитный Лаокоон – февральский Петербург укутался в шоссе и выстывшие реки.

* * *

Люблю дороги и леса, как братьев и сестер. Я искру посажу в ночи – и вырастет костер. Пыля, дороги приползут погреться у огня, И поведут свой хоровод леса вокруг меня. Ночные птицы прилетят. И прибежит зверье. Набьются комары в шалаш – отшельничье жилье. Заговорит и запоет разбуженный простор. О, как огромен этот мир, когда горит костер!

* * *

Тихий полдень. Мягкая прохлада. Вдоль дороги – пестрый травостой. Мама коз пасет, а если надо — Лечит шустрых коз святой водой. Птичий свист и невесом, и тонок. Рядом дом – не мал и не велик. Сладко спит на Библии котенок, Словно нерадивый ученик. Отцветает липа. И знакомо Светит солнце. Мир душист и прост. А глаза закрою – возле дома Вижу мать и стадо белых коз.

* * *

Летней ночью форточку открою — Самолет оставил белый след. Нет на небе свалок и помоек, С неба льется чистый-чистый свет. С облаков спускаются зарницы, А в полях поют перепела. И светлеют заспанные лица — Наши души чище, чем тела.

* * *

Друг мой! Небесный мой брат! Где же ты? Шелест берез. Холмик. Кладбищенский сад. Игрище птиц и стрекоз. Майская синяя высь. Белой черемухи ветвь. Я тебя младше на жизнь. Ты меня старше на смерть.

* * *

У крыльца листвы опавшей ворох, В огороде сухо, но тепло. На тумане, словно на рессорах, Вдоль реки качается село. В синей дымке исчезают стены, В мокрых окнах гаснет сонный свет. В зиму уплываем постепенно, Вьется листопад, как желтый след. Звезды хороводят над рекою, Словно первый поднебесный снег. Время размышлений и покоя. Тихий вечер. Мудрый человек.

* * *

Живут, чтобы выжить, тихо, без затей — Им дела нет до нынешних вождей. В полях – осот, бурьян да Иван-чай. Открой ворота и беду встречай. Давно не видно сена на возах, Везде кусты и сорные растенья. Живетьево живет на небесах, А рядом с ним – соседние селенья. На кладбище – у всех кресты в ногах! — Друзья отца и матери подруги. И ползают в некошеных лугах По узким тропкам серые гадюки. Зайчат в деревне встретишь – не ягнят, Вокруг домов – осины да березы. Не косы, а кузнечики звенят, И бабочки порхают, и стрекозы. Висят замки – не дети! – на дверях, И смерть приходит чаще, чем невеста. Стоит Россия, как на якорях — На кладбищах, ее не сдвинуть с места.

* * *

Не пробьется даже робкий лучик, Кажется – по всей земле метет. Снежная простуженная туча, Как налим, плывет на икромет. Над седою церковью, над полем И над лесом – таинство снегов. День, лишенный Солнца, против воли Вышел из декабрьских берегов. Потемнело, словно в преисподней, Прячется в снегу следов пунктир. Становлюсь свидетелем сегодня Тех минут, когда рождался мир