Холодная ярость
Шрифт:
Сзади за ним, будто приклеенный, пошел невзрачный клерк. Так, почти рука об руку, они и прошли регистрацию. Настороженный Виктор Викентьевич прекрасно просек, как опытно и незаметно клерк заглянул в его дипломатический паспорт, когда документ просматривал таможенник. Значит, насчет «хвоста» он не ошибся.
«Эх, компаньоны-компаньоны… – усмехнулся про себя советник Минфина России, – как дети, честное слово… Ладно, дайте только до Дублина добраться. На ваши младенческие козни у меня имеется сотня контраргументов».
Он вежливо поблагодарил служащего, получил
– Пойду, пропущу стаканчик-другой, – расстроенно вздохнул Шестопалов. – Не составишь компанию? – обратился он к Стромбергу, едва их бывший компаньон скрылся из виду.
– У меня сегодня есть еще одно дело. – Председатель правления с сожалением пожал плечами и направился на выход, к поджидавшему его лимузину.
Однако, усевшись в кожаное автомобильное кресло, он не приказал шоферу торопиться. Наоборот. Он налил из бара глоток виски, выпил, закрыл глаза и стал ждать. Минут через десять в машине раздался звонок.
– Да? – моментально среагировал Стромберг. – Да, улетел. Все в порядке. Нет, документы пока что не отдал. Да. Будем надеяться… И вам всего хорошего, – закончил он разговор и только тогда приказал водителю: – В офис.
Глава 6
– Ну что, Александр Гаврилович? – Володька встал из-за стола и торжественно приподнял в руке хрустальную рюмочку с водкой. – Давай, друг, выпьем за тебя. За то, что не растерял ты в своем стриптиз-клубе армейских навыков и, главное, солдатской чести. Выпьем за нормативы эти, которые ты с успехом сдал. Синяки эти пройдут. – Он кивнул подбородком на заплывший глаз товарища. – У меня, кстати, после спарринга все лицо было одним сплошным синяком. Фингалы пройдут, а ты – останешься в славных рядах нашего подразделения. Со вступлением тебя и первым, хоть и учебным, крещением, – закончил Володька свой тост и звонко чокнулся сперва с сослуживцем, потом с матерью, которая сидела с боевыми товарищами за одним столом.
– А что, – не преминула вставить свое слово родительница, – у вас в части разве бывают и боевые крещения? – Она с подозрением глянула на сына.
– Мама, не цепляйся к словам, – отмахнулся Володя, – это просто так говорится. Все так говорят. – Он снова потянулся к бутылке.
– Ты куда это так разогнался? – возмутилась мать, сурово глянув на Локиса.
– Так за вас же, за родителей, надо обязательно. А как же? – нашелся Володя и добавил: – За тебя, мама.
– Поддерживаю, – откликнулся Кондратьев и тоже встал. – За вас, Антонина Тимофеевна.
Против такого святого тоста возразить было нечего, и женщина с горестным вздохом приняла из рук сына свою рюмку.
Выпив, компания на минуту приутихла, припав к аппетитным домашним разносолам.
– Сашенька, не разочаровался? – Антонина Тимофеевна первой оторвалась от снеди. – Как тебе опять попасть в армию?
– Честно говоря, я ожидал увидеть немножко другое… – уклончиво ответил Кондратьев. – С возрастом как-то по-иному начинаешь относиться к этим нелепым бегалкам-стрелялкам… Там, на Северном Кавказе была война. Там все было понятно. А муштра ради муштры…
– Зато человеком себя чувствуешь! – бодро откликнулся Локис. – Здоровым молодым мужиком! Защитником Родины! Не будет стыдно за бесцельно прожитые годы! А муштра в армии всегда была, чтобы в бою не сплоховать.
– В каком бою, Володя? – снова озабоченно поинтересовалась женщина. – Что ты все про бой, а?
– Да это я к слову, мама. – Володька опять взял в руку поллитровку. – Тяжело в учении – легко в бою. А вдруг завтра какая-нибудь нечисть решит объявить нам войну? Что тогда?
– Типун тебе на язык, – покачала головой мать. – Мелешь абы что.
– Вот, – подытожил Локис, – тост сам и родился. За мир на земле и согласие в семье.
Антонина Тимофеевна и Кондратьев покачали головами, но наступать тосту на горло не стали. После третьей, как водится, образовалась разговорная пауза, и инициативу в беседе взяла на себя Володькина мама.
– Сашенька, а чего же вы на службу эту пошли, коли она вам не нравится? – снова поинтересовалась Антонина Тимофеевна, внимательно глядя на гостя.
– Ма, с чего ты взяла, что Башке это не нравится? – вступился за товарища Локис. – Он ведь сам пошел, никто его силком не тащил. Не нравилось бы – не отмечали бы мы сейчас его сдачу.
– Я вижу, – коротко ответила женщина и снова посмотрела на сослуживца сына.
– Да нет, Антонина Тимофеевна. – Александр отвечал без тени кокетства или скрытности. – Мне не то чтобы не нравится. Какая разница, где и как зарабатывать деньги? Хоть стриптизером, хоть солдатом – лишь бы прилично платили.
– Так ты что, только из-за денег к нам пошел? – искренне удивился Локис. – В жизни не поверю. Не наговаривай на себя.
– Я не наговариваю, а смотрю на вещи трезвым взглядом, – парировал Кондратьев и пояснил: – Я не офицер, значит, военная карьера мне не светит. Не ходить же всю жизнь в младших сержантах. Это смешно. Да и со стороны выглядело бы очень нелепо: сорокалетний младший сержант.
– Так ведь можно же поступить в военное училище, – подсказала Антонина Тимофеевна.
– Он у нас в дипломаты метит, – ответил за друга Локис. – В МГИМО, в Гарвард или на худой конец в этот… как его?
– Оксфорд, – подсказал Александр.
– Во-во, в Оксфорд, – поддакнул Володя. – Кстати, а кого из этого твоего Оксфорда выпускают? Банкиров? Или, может, это высшая школа стриптиза? – беззлобно хохотнул Локис и разлил по рюмкам водку.
– Володя, – одернула сына хозяйка, – как не стыдно!
– Да ладно, ма, – отмахнулся спецназовец, – мы с Сашкой, можно сказать, огонь и воду прошли. Чего нам друг на друга обижаться? Это я так, для поддержания разговора ляпнул, – пояснил он. – Не об Оксфорде ж разговаривать. У меня от заумных разговоров нервный тик начинается.
– Ну, так включи телевизор, – осадила сына мать, – найди себе какой-нибудь боевик. Пощелкай каналами, наверняка найдешь. А мне, может, с гостем поговорить хочется. Все-таки новый человек, твой сослуживец.
– Про Оксфорд, что ли? – всерьез озаботился Локис.