Холодная зона
Шрифт:
— Да нет, я все понимаю, — кивнула Ли, — я не о том даже. Просто стало как-то все… не так. Надо скрывать какие-то вещи. Подругам не расскажешь, юнкомам нашей ячейки даже не расскажешь. Вообще — разве это нормальная жизнь? Выслеживать, подозревать… такое ощущение, как в грязь окунулась. Мы же жили нормально. Мы все — как семья, как братья и сестры. И вдруг ты начинаешь вот так — подозревать, выяснять, прятаться. Доносить. Мерзко! — вырвалось у нее, — вообще ничего не хочется больше!
Юля обняла ее за плечи.
— А почему ты думаешь, что война — это только где-то там, далеко? Что война — это не прямо здесь и сейчас? — тихо спросила она, — ведь это и есть классовая борьба.
Ее слова эхом отдались
— Они же не принадлежат к другому классу, — пробормотала Ли, — какая тут классовая борьба.
— Обыкновенная, — ответила Юля, — она вот такая и есть. Не очень красивая, не как в фильмах.
— Они транслируют ценности другого класса, буржуазные ценности, — добавил Вэнь, — ты не понимаешь, что ли? Им же это все кто-то внушил. С определенной целью.
— Ты давай, Ли, не сдавайся, — Юля сжала ее плечи, — ты у нас молодец. Если не ты, то кто это сделает? Ну… мы же теперь кобристы. Мы знаем, что да, придется скрывать и придется выслеживать. Потому что классовая борьба еще не скоро кончится. Еще весь мир — видишь какой хреновый? Давай, не падай духом. Да, теперь всегда будет так. Но надо когда-то становиться взрослыми.
— И еще одно предложение поступило! — член ВК школы, Рашид Нурмухаметов, взглянул на экран, — не знаю даже, надо ли обсуждать!
— Ну ладно уж, говори, — буркнула сидящая рядом Женя Волошина.
— Предлагают провести день казахской культуры. А почему именно казахской? Можно вообще серию дней культуры провести! Конкретику смотрите на экране.
Ли с Гулей переглянулись. Как часто бывало, они участвовали в школьной видеоконференции вдвоем, сидя на ковре в комнате Гули.
— Что-то задолбали в последнее время с этой казахской культурой, — буркнула Гуля, — заняться, что ли, больше нечем?
— Но посмотри, предложение интересное… история. Публичные дискуссии. Мне кажется, может получиться неплохо! — возразила Ли. У нее даже челюсти свело от необходимости врать. Пальцем она нащупала сенсор и послала сигнал на выступление. На экране уже что-то говорили другие ребята.
— Я лично буду против! — ощетинилась Гуля, — и так времени нет, а они еще какой-то ерундой…
Комм Ли засветился синим светом. Быстро до нее дошла очередь. Ли выпрямилась — сейчас на нее смотрела вся школа. И Талгыт тоже, и Дастан, и Петро. Хотя Петро взрослый и даже не учитель, он, скорее всего, не участвует в видаках.
— Я считаю, это очень хорошее предложение! — быстро заговорила Ли, — в самом деле, если в нашей школе есть люди, которых волнуют такие вещи — национальная культура, скажем, то надо дать им высказаться! Почему мы должны об этом молчать? И что плохого в том, чтобы ознакомиться с национальной культурой Казахстана? А потом можно и другие национальные культуры изучить всем вместе… По-моему, отличное начинание! Если есть люди, готовые это организовать и провести — то почему нет? А я вижу, что есть… вот инициативная группа из трех человек.
Она ощутила, как под форму из яремной ямки катится крупный пот.
— Ставлю на голосование! — подытожил Рашид. — внимание всем, голосуем! Подсчет!
Большинство коммунаров — 63 процента — проголосовали за предложение о дне национальной культуры. Ну что ж, теперь дело за инициативной группой.
Ли выдохнула. Посмотрела на Гулю. Та смотрела на нее в упор, с очень странным выражением в темных глазах.
— А почему ты против? — спросила она, — что тут такого? Ты же сама, кстати, казашка.
Гуля тяжело вздохнула. Легла на ковер и заговорила, глядя в потолок, закинув руки за голову.
— Понимаешь, — сказала она, — национализм — это ограниченность. Это глупость. Вот люди занимаются наукой, изучают там космос, кварки-лептоны, развитие организмов, ну не знаю, лекарства новые создают. Другие люди борются за то, чтобы всем было хорошо. Экономисты считают и планируют, чтобы у всех всего хватало. Писатели и всякие там режиссеры пишут и делают интерактивки про сложные проблемы — любовь, например, разлука, отношения межчеловеческие. Которые у всех наций проходят, между прочим, более-менее похоже. Психологи тоже изучают отношения и человека вообще. Строители строят новые города, фабрики. Рабочие производят полезные штуки. Это все — настоящее. Это важно для людей, для всех нас, для человечества, и для каждого в отдельности. И вот какие-то приходят и заявляют, что они хотят посвятить свою жизнь тому, чтобы создать свою отдельную маленькую нацию, чтобы у них был свой язык. На этом языке нельзя ни написать великого произведения, ни научной работы — потому что это не метаязык, он недоразвит. Это несправедливо, говорят они. Да, несправедливо. Но язык — это не человек, который может обидеться. Множество языков исчезли, умерли, как и множество людей, которых тоже забыли, и это тоже несправедливо. Мир вообще всегда был несправедлив! В том числе, и к языкам. Да, русский язык вот у нас вытеснил многие другие, как в Китае — ханьский, а в Южной Америке — испанский и португальский. Это обидно. И вот эти люди вместо того, чтобы строить, изучать, делать жизнь остальных лучше, да хоть хорошую интерактивку снять — занимаются теперь исправлением этой несправедливости. Жизнь на это кладут и еще других убеждают — бросьте говорить, например, на русском, давайте уже на родном языке говорить и его развивать. Вот делать-то нечего нам больше! Вот это национализм. И это еще самый мягкий вариант, потому что как мы знаем, в итоге этот национализм часто приводил к тому, что обиженные начинали друг в друга стрелять. Из-за каких-то эфемерных, фантастических принципов и доисторических обид. Оно нам нужно?
— Ну погоди! — Ли была ошеломлена таким потоком слов, — Так далеко, конечно, не надо заходить. Но ведь мы же учим все равно языки. И изучаем культуры. Что плохого в дне национальной культуры? И потом, главное, как я уже сказала — если у нас есть люди, озабоченные этим, то им надо дать высказаться!
— Ладно, ладно! — Гуля гибко без помощи рук поднялась с пола одним движением, — кому охота — пусть этим занимается. Все равно же большинство проголосовало за! А я лично пойду, посмотрю, как там лошадки, Казбек вчера перебесился, как бы не заболел!
И она ушла на школьный ипподром, а Ли отправилась к себе — заканчивать реферат по химии.
Очередное заседание подпольного кружка было посвящено последней Ак-Орде. Ли с отстраненным интересом исследователя слушала доклад Талгыта. Который тот не рискнул выложить даже в свой персонал. Этот доклад предназначался лишь для посвященных.
Оказывается, революция в Астане и распад Ак-Орды были вовсе не результатом борьбы рабочих Казахстана (где уже давно существовала и компартия, и крепкие боевые профсоюзы), а — заговора российских имперцев в союзе с коммунистами. Поэтому Великий Казахстан, включащий Урал и пол-Сибири, распался. На этой территории снова стали использовать русский язык. Хотя лицемерно в СТК и говорят, что национальных границ и государств больше не существует — но их невозможно отменить чьим-то указом. Посмотрим правде в глаза — здесь и сейчас существует Россия. А на той территории, которая раньше принадлежала Казахстану — тоже говорят преимущественно по-русски и доминирует опять русская культура.