Холоднее войны
Шрифт:
Танк теперь стоял на обочине, выполняя «тяньаньмыньский поворот». Башня поворачивалась в северо-восточном направлении, так что пушка была нацелена на гору Арарат.
– Может, они нашли там Ноев ковчег, – неожиданно «в строку» заметил американец. Но Уоллингер не был расположен шутить.
Нажать «Обновить страницу».
Наконец он увидел его. Крошечная зеленая точка, едва различимая на общем коричневатом фоне пейзажа. Настолько крошечная, что ее было почти не видно даже в бинокль. Уоллингер несколько раз моргнул и снова припал к окулярам.
– Они здесь.
Ландау подошел к окну.
– Где?
Уоллингер передал ему бинокль.
– Видишь танк?
– Да.
– Смотри на дорогу чуть выше.
– О’кей. Да, я их вижу.
Ландау положил бинокль и взял видеокамеру. Он поднял затвор и стал снимать приближающийся «мерседес» через окно. В течение минуты его
Башня танка была все еще повернута в сторону Арарата. То, что случилось дальше, было абсолютно необъяснимо. Когда «мерседес» проехал мимо него, в задней его части вдруг как будто что-то взорвалось. Автомобиль занесло, и он закрутился на дороге. В мгновение ока его охватили клубы черного дыма, вспыхнул двигатель, и «мерседес», кувыркаясь, полетел с шоссе вниз. Тут же раздался второй взрыв, и автомобиль превратился в огромный шар пламени. Ландау тихо выругался. Уоллингер не мог поверить своим глазам.
– Что это было? Какого х…? – спросил американец и медленно опустил камеру.
Уоллингер отвернулся от окна.
– Это ты мне скажи, – огрызнулся он.
Глава 2
Эбру Эльдем даже не помнила, когда в последний раз брала выходной. «Журналист всегда на работе», – сказал ей однажды отец. И он оказался абсолютно прав. Вся жизнь была одной большой статьей. Эбру всегда была настороже, боясь пропустить что-нибудь интересное. Она разговаривала с сапожником, который ставил ей набойки на каблуки в Арнавуткёй, и в голове у нее складывалась история о том, как умирает малый бизнес в Стамбуле. Болтая с симпатичным продавцом фруктов из Коньи на местном рынке, она мысленно сочиняла статью о сельском хозяйстве и экономической миграции в Центральной Анатолии. Каждый телефонный номер в ее записной книжке – а Эбру считала, что у нее больше контактов, чем у любого другого журналиста ее возраста и опыта, – означал историю, которую нужно было вскрыть и выбросить в мир. Энергия и настойчивость – вот и все, что для этого нужно.
Но сегодня Эбру решила забыть об амбициях и собственной неугомонности и буквально заставить себя отдохнуть. Хотя бы один день. Борясь с собой, она выключила мобильник и отложила в сторону всю незаконченную работу. Огромная жертва с ее стороны! С восьми утра (поваляться в постели было недопустимой роскошью) и до девяти вечера она не проверяла почту и не заглядывала в «Фейсбук», стараясь прожить этот день как обычная женщина двадцати девяти лет, не связанная работой и не имеющая никаких дел, кроме как предаваться удовольствиям и расслаблению. Правда, утро она все же провела за стиркой белья и уборкой квартиры – наконец-то ей удалось одолеть многодневный беспорядок, – зато потом последовал великолепный ланч с подругой Бану в ресторане в районе Бешикташ. Затем Эбру неторопливо прошлась по магазинам на улице Истикляль, купила себе новое платье, приобрела в книжном новый роман Элиф Шафак, заглянула в свою любимую кофейню в Джихангире и прочитала сразу девяносто страниц. Вечером она встретилась с Райаном в баре Bleu, чтобы выпить по бокалу мартини.
За те пять месяцев, что они встречались, отношения Эбру и Райана переросли из ничего не значащей интрижки без обязательств в нечто более серьезное. Когда они только познакомились, Райан почти всегда приводил ее в свою квартиру в Ферапии, в ту же самую спальню, куда – Эбру была в этом уверена – он водил и других девушек. Но ни с кем из них у него не было такой связи, как с ней, такого родства душ, ни с кем он не был настолько откровенным и искренним. Она чувствовала это. Не столько из-за слов, что он шептал ей на ухо, когда они занимались любовью… скорее из-за того, как он к ней прикасался и смотрел ей в глаза. Со временем они узнали друг друга ближе; много разговаривали о своих семьях, о турецкой политике, о войне в Сирии, о тупиковой ситуации в конгрессе – в общем, обо всем на свете. Эбру удивлял неподдельный интерес Райана к политике и его поразительная осведомленность в этом вопросе. Он познакомил ее со своими друзьями. Они начали поговаривать о совместном отпуске и даже о том, чтобы познакомиться с родителями друг друга.
Эбру знала, что она не красавица – во всяком случае, не такая красавица, как те девушки, что обычно сидели в баре Bleu в надежде подцепить богатенького жениха или папика, – но она была умной и страстной, и эти качества всегда привлекали к ней мужчин. Думая о Райане, она всегда отмечала разницу между ним и всеми другими. Ей нравился их жаркий секс – этот человек знал,
Сегодня был типичный для их отношений день. Они выпили слишком много коктейлей в баре Bleu, затем отправились ужинать, говорили о безрассудстве ХАМАС и Нетаньяху. К полуночи, спотыкаясь, добрели до квартиры Райана и занялись сексом сразу же, как переступили порог. Первый раз это было в лаунже, второй – в спальне, где на полу лежали килимы, а возле кресла стоял торшер без абажура – Райан все никак не мог его починить. Потом Эбру лежала в его объятиях и думала, что никогда не захочет другого мужчину. Наконец-то она нашла того, кто ее понимает, с кем она действительно чувствует себя собой.
После двух Эбру тихонько выскользнула из квартиры. Райан крепко спал. От нее пахло его телом и сексом. Она поймала такси, доехала до своего дома в Арнавуткёй, приняла душ и легла в постель, намереваясь через четыре часа снова вернуться к работе.
Бюрак Тюран из турецкой полиции считал, что всех людей можно разделить на две категории: те, кто охотно вставал с утра пораньше, и те, кто нет. И это простое правило всю жизнь ему помогало. Люди, с которыми стоило иметь дело, не ложились в постель сразу после «Великолепного века» и не вскакивали в половине седьмого утра со счастливой улыбкой на лице. С первыми нужно было держаться поосторожнее. Обычно они оказывались ненормальными, контролирующими все и всех вокруг, или трудоголиками, или религиозными фанатиками. Представители второй категории – к ним принадлежал и сам Тюран – любили брать от жизни все самое лучшее, были щедры, креативны и хорошо чувствовали себя среди других людей. Тюран, например, любил после работы посидеть за чаем и приятной беседой в клубе неподалеку от участка. Обычно мать готовила ему ужин, а потом он шел в какой-нибудь бар и ложился спать часов в двенадцать, а то и в час. А когда еще найти время для удовольствий? Когда знакомиться с девушками? Если думать только о работе и беспокоиться о том, достаточно ли ты спишь, что остается от жизни? Бюрак знал, что он не самый трудолюбивый офицер в участке. Он топтался на одном месте, пока более амбициозные ребята получали повышения и становились его начальниками. Но ему было совершенно наплевать. Пока у него была работа и зарплата, пока он мог посещать по выходным Джансу и смотреть игры «Галатасарая» на канале Turk Telecom каждую вторую субботу, жизнь была прекрасна.
Однако были и неприятные моменты. Конечно же были. Становясь старше, Бюрак все меньше любил получать бесконечные приказы – особенно от ребят моложе себя. А это случалось все чаще и чаще. Подросло новое поколение, и оно постепенно теснило его на обочину. В Стамбуле было слишком много людей – чертов город был переполнен дальше некуда. И еще эти проклятые рейды на рассвете; дюжины и дюжины за последние два года. Как правило, связанные с курдской проблемой, но иногда и с чем-то другим. Как, например, сегодня утром. Сверху было спущено указание арестовать некую журналистку, которая написала что-то об Эргенеконе [3] или РПК [4] , – Бюрак и сам не знал, в чем там было дело. Ребята говорили об этом в фургоне, пока ждали начала операции возле ее дома. Эльдем. Пишет для газеты Cumhuriyet. Лейтенант Метин, застегивая бронежилет, пробормотал что-то о «связях с террористами». У него был такой вид, как будто он не спал по меньшей мере три дня. Бюрак не поверил своим ушам. Неужели кто-то готов это проглотить? Разве Метин не знает, как работает система? Десять против одного, что эта Эльдем разозлила кого-то в ПСР [5] и кто-то из лакеев Эрдогана решил проявить бдительность и в очередной раз напомнить всем, как обстоят дела. Так всегда действуют люди из правительства. С этими надо быть начеку – все они из тех, кто обожает рано вставать.
3
Эргенекон – ультранационалистическая организация в Турции, членами которой являются некоторые высокопоставленные руководители внутри вооруженных сил и органов безопасности Турции, обвиняемая в попытке госпереворота в Турции.
4
РПК – Рабочая партия Курдистана.
5
ПСР – Партия справедливости и развития; правящая политическая партия в Турции.