Холодное блюдо
Шрифт:
– Мне надо задать вам несколько вопросов. – Я старался не сильно задумываться о том, что мой свидетель пил все последние три дня. – Вы не слышали никаких громких звуков этим утром?
– Например, хренов пушечный выстрел прямо перед рассветом?
Наши взгляды пересеклись.
– Вы это слышали?
– Черт, сейчас же охотничий сезон, так что в лесу как будто идет маленькая война. Даже пришлось повесить бантики на Салли, чтобы какой-нибудь недоумок ее не застрелил. – Ал ненадолго замолчал, вспоминая. – Но на этот раз все было иначе,
– Вы не запомнили время?
– Ноль пять двенадцать, – шмыгнул носом он.
Я выпучил глаза, когда понял, что услышал верно.
– Вы уверены?
– Ну еще бы, – Ал показал на огромный заводной будильник на столе, – я проверил часы.
– А потом что?
– Я пошел туда, – махнул рукой он, – к двери и заорал, чтобы они там угомонились.
– Почему вы пошли к этой двери?
– Оттуда доносился шум.
– С востока или с запада?
– Прямо с холма, – покачал головой Ал, и я закивал, пока он продолжал попивать мартини. – Так и умер парнишка?
– Возможно, – я наклонился и поставил чашку с кофе на колено, она была очень горячей. – Когда вы дошли до двери, вы открывали ее и выглядывали на улицу?
– Да.
– И вы что-нибудь увидели?
– Кто-то шел между деревьев спиной ко мне. – Наверное, мое выражение лица ничего не выражало. – Это вам как-то поможет?
– Еще как. Как он выглядел?
– Это кто-то большой, насколько я мог судить. Тогда еще не вышло солнце, было темно.
– Какие-нибудь отличительные черты? Волосы?
Ал отрицательно покачал головой.
– Стоп. – Я чувствовал, как барабанит мое сердце. – Длинные.
А после этого оно остановилось.
– Длинные волосы…
– Да, я сейчас повспоминал. Точно.
– Вы в этом уверены?
– Да, длинные волосы.
– Насколько?
– Минимум до плеч.
– А цвет?
– Темные? – Но потом Ал покачал головой. – Было слишком темно, но мне кажется, темные волосы.
– Шляпа?
– Нет.
– Вы можете вспомнить одежду?
Ал медленно закивал.
– Спецодежда, такое теплое обмундирование. – Он ненадолго замолчал. – Вы в порядке?
Я не сразу вспомнил, как ответить, а потом пытался смочить слюной рот.
– Да. Этот человек нес оружие?
– Да, большое.
– Какое?
– Не могу сказать. В смысле, он точно что-то нес и, судя по положению…
– Двумя руками?
– Нет, одной. Оно свисало сбоку.
– Тогда почему большое?
Ал поставил бокал с мартини и расставил руки больше чем на метр.
– Длинное.
– Что-нибудь еще? Деревянный приклад? – Ал покачал головой и пожал плечами. – Что-то свисало с винтовки?
– Простите, – продолжал он качать головой.
– Может, что-то еще? Не важно что. – Ал уставился на подлокотник своего кресла и снова покачал головой. – Вы хотите пересмотреть или дополнить что-то в показаниях?
– Чего? – смутился он. – Меня что, арестовывают?
Я тоже мотнул головой и улыбнулся.
–
Ал огляделся в поисках невидимых указаний, которые сообщили бы ему, где он, что ему делать и когда. Я начал понимать, почему Ал любит часы.
– Может, я что-то вспомню.
– Все нормально. Когда вы заметили тот заведенный грузовик?
– Никогда.
– Вы весь день не замечали?
– Почти, я вернулся к дивану и снова уснул. – Он замер, а затем оглядел выкрашенный бетонный пол в поисках потерянной мысли. – Но потом заметил его в обеденное время. Я встал и разогрел рагу. – Ал начал вставать. – Вам не разогреть?
Я остановил его жестом.
– Может, позже. Который был час?
– Двенадцать сорок семь.
Я взглянул на кухонный стол, и две стрелки сообщили мне, что сейчас был час ночи.
– Вы часто смотрите на часы, Ал.
– Тридцать два сраных года я проверяю время до закрытия.
Он подтвердил тот факт, что кричал двум парням в «Хаммере» в двадцать один двенадцать. Я встал, чтобы пойти проверять холм, и попросил Ала запрячь мула и отвезти моему пылкому заместителю кофе и рагу. Он сказал, что будет охренеть как рад.
Холм был крутым, и мои ковбойские сапоги совсем не помогали. Снегопад прекратился, но ветер настойчиво дул в лицо, и к тому времени, как я добрался до вершины, я сильно вспотел. Я стоял и переводил дыхание, глядя вниз на свет из хижины Ала и на красно-синие аварийные огни, мигающие от наших автомобилей на стоянке. Единственными постоянными звуками были ветер, чавканье Салли и вращающийся щелчок наших фонарей. Это было прекрасное место, спокойное, особенно для Джейкоба Эспера.
Выстрел был сделан примерно с трехсот семидесяти метров. Этим утром было холоднее, вероятно, встречный ветер был незначителен, и на таком расстоянии высота составляла примерно двадцать пять метров. Я глубоко вздохнул и смотрел, как пар ударяет мне в лицо. Даже с оптическим прицелом выстрел был чертовски сложным.
Я начал с первых нескольких деревьев на краю хребта, светя фонариком вниз вдоль частично покрытой земли. Ал сказал, что стрелок был большим, но сам он невысокого роста, так что я начал задаваться вопросом, что это слово значило для него. В жесткой траве не было никаких явных улик, поэтому я пошел дальше по тропе, обыскивая окрестности с обеих сторон. Если бы я стрелял в кого-то, пошел бы я по тропе? Скорее всего, нет. Я опустился на колени у поворота, который вел к озеру, и осмотрел каждую травинку. Если бы я стрелял в кого-то с четырехсот метров, стал бы я ложиться? Возможно. Справа от меня было немного странное углубление в траве, поэтому я отошел от своей безопасной зоны и оглянулся назад, где трава, казалось, составляла странный узор. Я опустился на колени и уставился на гипотенузу тонкого треугольника: все травинки склонялись в мою сторону.