Холодное Сердце Железных Королевств
Шрифт:
– Дело было не так давно. Я тогда сам ещё курсантом был. Дружина - наша лучшая военная академия, готовила и варкастеров в том числе.
– пустился в объяснения лейтенант.
– У них, как у старших офицеров, конечно были и казармы отдельные, и своё расписание, и даже столовая своя. В общем, мы - пехота, с ними не пересекались никак.
– И к чему это?
– спросил Ханс, который прекрасно помнил свои годы, проведённые в академии флота.
– Так в том то и дело. Этот капитан тогда со мной на одном курсе учился. Ну и выпуск у нас был общий.
– продолжал хадорец, не обратив внимания на неудобный комментарий.
–
– Из-за него?
– спросила жена лавочника, захваченная этой историей, как и любая другая женщина.
– Из-за него самого.
– кивнул лейтенант, начав раскрывать подробности.
– Была там у него одна зазноба. Красотка, аж загляденье, а ещё отличница боевой и теоретической подготовки. Он с ней сошёлся на занятиях то ли по тактике, то ли по стратегии. Не суть. Его друган закадычный тоже там шашни крутил с одной курсанткой. Но в чём весь фокус? Если друг этого Краснова себе девку из народа нашёл, то он сам за дворянкой приударил.
– А он сам разве не благородных кровей?
– удивился Ханс. Потому что он считал карателя по меньшей мере равным.
– Нет конечно. Сословный ценз на звания уже сто лет как отменён.
– бодро заявил хадорец.
– Он из мещан. И отец и мать - инженеры на заводе в Корске. Он сам, конечно, был образованный и начитанный. И главное, та дворянка его тоже любила. Но то всё присказка.
Лейтенант сделал небольшой перерыв, отпивая горячего чая из чашки, любезно поданной хозяином дома. И тем самым давая слушателям время обдумать услышанное.
– А сказка такова, что за день до выпускного в академию приехал отец той самой дворянки. Он должен был присутствовать на церемонии присвоения звания. Ну и пошёл поговорить с дочерью. А Краснов со своей зазнобой, заранее сговорившись, пошли просить благословения на свадьбу у её папаши. А папаша то был не абы кто, а брат одного из Великих Принцев, да ещё с должностью в Верховном Командовании. Ну и как он прознал, что жених безродный, жутко оскорбился. Потому что слишком сильно старые традиции почитал. И отдать дочь за простолюдина ему родовая гордость не позволяла.
– Ну и дела...
– протянул лавочник.
– Чем же ваш капитан думал, когда с такой высокородной девушкой роман крутил?
– Да в том то и дело, что он не знал, что она из благородных.
– раскрыл главную интригу лейтенант.
– Боялась она, что он захочет жениться на её титуле, а не на ней самой. Вот и не сказала ему ничего. Так вот, отец этой девушки был настолько в бешенстве, что хотел парня вообще в рядовые разжаловать, и бросить на фронт в штрафную роту.
– Вот так и пострадал человек за любовь...
– грустно произнесла хозяйка, вытирая краешком фартука наворачивающиеся слёзы.
– А не слишком ли круто?
– с сомнением спросил здоровяк, явно не веря своим ушам.
– Круто. Скандал стоял на всю академию.
– легко согласился лейтенант.
– Да в том то всё дело, что парень то был подготовленным варкастером. Такие на дороге не валяются. И за него вступились преподаватели и даже сам командующий Дружиной. Они то его и вытащили. Но бесследно такое не заканчивается. На церемонии присвоения звания он стоял плечом к плечу со своим другом. И если одному дали ковника вне очереди и все почести, а так же командную должность в Торнвуде, то второго понизили до капитана, и направили в Лаэдри, в каратели.
– Так он не сам стал карателем?
– удивился Ханс. Потому что ему казалось, что этот варкастер был прирождённым карателем и не ведал другой службы. Холодный, расчётливый и жестокий, этот человек подходил для подобной работы лучше, чем любой безумец или кровожадный маньяк.
– Ну как не сам? У него был выбор. Либо подчинятся приказам командования, либо познакомится с расстрельным взводом.
– без каких либо дополнительных пояснений обрисовал картину лейтенант.
– Вот он и стал карателем. Уже полгода при исполнении. И глядя на него, поражаешься, сколько воли и мужества в этом парне. Быть карателем, делать всю самую грязную работу, и при этом не свихнутся. Говорят, больше года никто не выдерживает. Только конченные маньяки и безумцы. А у кого не хватает духа жить с этим, находят более короткий выход...
И вместо продолжения хадорец молча поднёс палец к виску, показывая воображаемый пистолет. А Ханс всё слушал и думал, почему? Почему лейтенант рассказывал всё это? Почему очернял своего пусть и временного, но всё же командира? Неужели этот капитан был обладателем того самого редкого дара достать всех окружающих в кратчайшие сроки? Нет! Пускай он и выбешивал, тут явно замешано что-то большее. Но что?
Лейтенант действовал весьма умело, высказываясь с одной стороны уважительно по отношению к человеку, который ещё не потерял разум и не нырнул в бутылку с такой тяжёлой работой. Но с другой стороны, он выставлял напоказ все пороки своего начальника. Его недальновидность, наивность, а впоследствии холодность, бессердечность, расчётливость и жестокость.
Человека, который был на грани бездны. Человека, чьё честное имя уже было смешано с грязью, а карьера уничтожена росчерком пера высокопоставленного недруга. Человека, на котором до конца его дней останется клеймо карателя. Молодой кастелян даже почувствовал жалось и сочувствие к настолько искорёженной судьбе.
Хотя, понятно было, что двигало лейтенантом. Страх, ненависть и зависть. Он боялся карателя, который мог застрелить его на месте за любой намёк на трусость и неподчинение. Он завидовал варкастеру, чьи способности давали ему в огромные привилегии, не смотря ни на что. И он ненавидел человека, который явно успел ему насолить. Возможно, ещё в академии. Скорее всего, они не поделили ту самую девушку, о которой шла речь. Иначе лейтенант так не заострял бы внимание на её красоте, скромности и благородстве. Ревность толкает людей на многое. И скорее всего, этот человек сыграл далеко не последнюю роль во всей этой истории.
И сейчас он продолжал свою игру, стремясь окончательно уничтожить своего врага. Этим и объяснялась такая осведомлённость лейтенанта в делах капитана. И наместнику Аренделла была уготована главная роль в этом деле. Лейтенант то и рассказал всё это, по сути, специально для Ханса. Расчёт его был прост и понятен. Молодой кастелян мог повлиять на посадника Лаэдри. Которому подчинялся каратель. И если у варкастера наберётся слишком много жалоб, а ещё лучше, обвинение в некомпетентности, превышении полномочий или пособничестве врагам Родины, его точно казнят. И тогда место в сердце красавицы освободится для нового, более настойчивого, достойного, и похоже, благородного поклонника.