Холодные дни
Шрифт:
– Ну, ну, ну, – сказал он. Его голос был глубоким и теплым, с акцентом, который звучал как британский, и со множеством более экзотических оттенков. – Я надеялся, что мы еще увидим твое лицо, Страж.
– Рашид, – ответил я. – Э-э… мы… они…
Улыбка Хранителя Врат слегка погрустнела.
– А, да, – сказал он. – В первый раз, думаю, они производят впечатление. Добро пожаловать, Страж Дрезден, к Внешним Вратам.
Глава 34
– Внешние Врата не реальны, – деревянным языком выговорил я. – Они… Они должны
Мать-Лето едва слышно рассмеялась.
– Оставлю-ка дела смертных смертным, – сказала она. – Я буду неподалеку, молодой чародей.
– Кгм, – сказал я. – Спасибо.
Она кивнула и пошла по направлению к раненному Сидхе.
– Ну, – сказал Хранитель Врат. Он казался… не то, чтобы веселым, но в нем присутствовало нечто из того же квартала: позитивность, уверенность, сила. – Ты умудрился забраться очень далеко от дома.
– Мать-Лето довезла, – сказал я.
– А, – сказал он. – И все же, я не припомню, когда в последний раз чародей твоего возраста совершал подобное путешествие, не важно каким образом. Ты явно пошел в мать.
Я удивленно заморгал.
– Вы знали ее?
– В тех из нас, кто провел хоть какое-то время, шествуя Путями, со временем развился дух товарищества. Иногда мы вместе обедали, сравнивая записи о наших походах. И были некоторые из нас – друзей Эбинизера, что взяли на себя заботу присматривать за ней.
Я кивнул, стараясь выглядеть как можно более бесстрастным. Далеко не все знали, что Мэгги Лефей была дочерью Эбинизера. Если Рашид знал это, то лишь потому, что мой дед всецело доверял ему.
Подкрепленная свежими силами колонна Сидхе начала двигаться к выходу, и, когда они тронулись, на земле, оставшейся позади, зазвучали горны. Рашид повернулся в ту сторону, слушая так, словно горны говорили на каком-то внятном языке, и улыбка сошла с его лица.
– Они снова собирают силы, – сказал он. – У меня мало времени.
Он поднял руку и сделал нечто, что я видел лишь однажды.
Хранитель Врат отбросил назад капюшон.
Волосы у него были короткие, но все еще густые и слегка припорошенные серебром, однако черты его обветренного лица выдавали человека, много испытавшего и проведшего долгие годы под безжалостным солнцем. Кожа его сейчас была бледнее, но в ней все равно просматривались оттенки пустыни. Лицо длинное, брови темные и густые. Над левой бровью и щекой двойной шрам – две длинные линии, стремящиеся вниз, почти как у меня, только выглядели глубже и шире, и шли они до нижнего овала лица, а также были гораздо мягче моих благодаря долгим годам заживления. Возможно, его не часто видели вздрагивающим или моргающим, потому что под шрамом у него не было глаза. Оставшийся глаз был очень темным, почти черным, а отсутствующий глаз заменял…
Я осмотрелся вокруг. Да, безусловно. Другой его глаз был заменен кристаллическим материалом, идентичным материалу ворот и окружающих их стен.
– Сталь, – сказал я.
– Прошу прощения? – спросил он.
– Ваш, э-э… второй глаз. Раньше он был стальным.
– Уверен, что это было похоже на сталь, – сказал он. – Когда я не здесь, маскировка необходима.
– Ваша
Он наклонил голову и запустил пальцы в колтуны спутанных волос.
– Иногда здесь бывает тихо годами – но лишь иногда. А в другое время… – Он развел руками. – Но им здесь требуется хороший глаз, чтобы быть уверенными, что то, что должно оставаться снаружи, не проскользнуло незамеченным.
– Вместе с ранеными, – догадался я. – Или возвращающимися войсками. Или медиками.
– Ты начинаешь понимать врага, – сказал он одобрительным тоном. – Великолепно. Я был уверен, что из-за твоих причудливых интересов тебя убьют раньше, чем ты получишь шанс научиться.
– Чем я могу помочь? – спросил я.
Он откинул голову назад и улыбка снова медленно наплыла на его лицо.
– Мне известны обязанности, которые ты предпочел бы взять на себя, – сказал он, – не говоря уже о проблемах, которые ты себе создал и о которых пока ничего не знаешь. И все же, увидев, что твой мир вращается последние дни, будучи осажденным, ты предлагаешь мне помощь? Думаю, мы с тобой могли бы стать друзьями.
– Подождите, – сказал я. – Какие еще проблемы? Я не создавал никаких проблем.
– Э, – сказал он, махнув рукой. – Ты сейчас танцуешь в тени на краю жизни, молодой человек. Совсем не шутка войти в эту тень и вернуться вновь. Ты понятия не имеешь, сколько внимания ты к себе привлек.
– А, – сказал я. – Хорошо. Потому что ритм жизни стал замедляться настолько, что я уже было заскучал.
При этих словах Рашид покачал головой и рассмеялся.
– Ты не обидишься, если я буду звать тебя Гарри?
– Конечно, нет. Потому что это мое имя.
– Точно, – сказал он. – Гарри, я знаю, что у тебя имеются вопросы. Я мог бы ответить на пару из них, прежде чем мне придется уйти.
Я кивнул, раздумывая.
– О’кей, – сказал я. – Во-первых, как узнать, что враг… заразил ли кого-то враг?
– Опыт, – сказал он. – Десятилетия опыта. Поможет и Зрение, но… – Рашид заколебался. Я распознал это сразу, заминку его мыслей, зацепившихся за какое-то омерзительное воспоминание, связанное со Зрением, как у меня…
Бр-р-р…
С нааглоши.
– Я не рекомендовал бы практиковать такое регулярно, – продолжал он. – Это искусство, а не ремесло, и на него нужно время. Время, или сомнительное внимание Судеб и гигантский до абсурда инструмент. – Он указал пальцем на свой искусственный глаз.
Я моргнул и посмотрел на массивные ворота, высящиеся над головой.
– Адские колокола. Ворота… так они… что-то вроде спиритуального томографа?
– Среди прочего, – подтвердил он. – Одна из их функций, да. В основном это значит, что противник не сможет эффективно использовать свою тактику проникновения здесь. Пока Хранитель Врат бдит, он почти и не пытается. – Трубы зазвучали снова, и мышцы на его челюсти напряглись. – Следующий вопрос.
Не люблю умничать, когда время поджимает.