Холодные финансовые войны

Асприн Роберт Линн

— Погоди, Стив. Почему бы не дать ему немного…

— А потому, что нам нельзя привлекать к себе излишнее внимание. Только не хватает того, чтобы полиция потащили всех японцев, находящихся в аэропорту, в участок, для расследования. Пошли!

Наемники решительно двинулись к туалетной комнате. Тидуэл уже протянул руку, чтобы открыть дверь, как она распахнулась сама.

— О, привет, ребята! Как насчет сухого закона? Окажите любезность, не закрывайте все бары, пока я не уеду. Вы меня поняли?

— А-а… Ладно, Гарри, только ради тебя.

— Еще увидимся.

Гарри протиснулся

между ними и зашагал к бару.

Почти машинально наемники толкнули дверь и вошли в умывальную. Аки, сушивший руки под автоматическим полотенцем, вопросительно поднял на них глаза.

— Э-э… Все в порядке, Аки?

— Разумеется, мистер Тидуэл. А почему вы спрашиваете?

Наемники неловко замялись.

— Ну… мы… мы подумали, что после того, что произошло в зале…

Аки нахмурился, потом вдруг, поняв, улыбнулся:

— А, дошло. Вы испугались, что я могу… Мистер Тидуэл, я наемник и связан контрактными обязательствами. Так что будьте уверены, я не сделаю ничего, что может привлечь к нам внимание — ко мне лично и ко всему отряду.

Все трое вышли в зал ожидания. Вторжение продолжалось.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Вулф! Большой злой волчище Вулф! Дело дошло до того, что он будет иметь разговор о Вулфом.

Пит повернул за угол почти с самыми решительными намерениями. Как всегда, служебный коридор был пуст. Это может подмочить репутацию — если кто-нибудь заметит, что ты без дела слоняешься в коридоре. Но без людей огромный холл выглядел пустым и враждебным, несмотря на титанические усилия дизайнеров с помощью картин, драпировок и статуй создать атмосферу уюта. У Пита всегда возникало чувство, будто он идет в противоядерное бомбоубежище или на подземный секретный объект.

Итак, прошло три дня, когда Вулф, наконец, пригласил его. Не робей. У малыша Пита есть что сказать.

Пита передернуло от собственной фальшивой бравады. Кого ты пытаешься обмануть, Пит? Тебе страшно. Нет… нестрашно. Просто не по себе. Ну хорошо. Признаемся себе в этом. Вытащи рыбку из воды и посмотри на нее.

Что-то неладно. Очень-очень скверно. И дело даже не в том, что тебя опять не сделали первым. Что-то другое, что-то еще. После трех недель на посту исполняющего обязанности заведующего сектором появляется Вулф. Не кто-нибудь, а именно Вулф! Главный чистильщик корпорации. Палач, действующий по принципу: нет человека — нет проблем. За ним всегда тянется кровавый след, где бы он ни появился. Ну и что из того? Ты уже пережил немало чисток. Да, но он здесь уже три дня, а только сегодня пригласил тебя для беседы с глазу на глаз. Обычно заместитель работает в паре с новым шефом, лично вводя его в курс дела, посвящая во все тонкости. Он просто берет тебя на испуг. Да… именно. Попотей-ка от страха денька три, а потом я вызову тебя на ковер, ничего не объясняя, и ты, голубчик, расколешься у меня как миленький и все о всех расскажешь. Этого он и добивается. Что ж, у него неплохо получается!

Ладно. Признаем и это. А теперь сделай глубокий вдох и постарайся отыграть мяч красиво.

Все! Дверь Вулфа перед его носом. Пит глубоко вздохнул и дважды негромко постучал костяшками пальцев.

Сердце его учащенно забилось. Один… два… три удара. Пять. Наконец над дверью вспыхнула зеленая лампочка. Пит повернул ручку и вошел.

Вулф встретил его лучезарной улыбкой, приподнявшись из-за стола и сияя как начищенный медный таз.

— Входите, Хорнсби. Вас ведь зовут Пит?

— Да, сэр.

— Зовите меня просто Эмиль. Не надо официоза.

Они пожали друг другу руки, и Вулф жестом показал на стул.

— Прошу прощения, что. не смог встретиться с вами раньше, но здесь действительно накопились весьма сложные проблемы.

— Это совершенно очевидно. Иначе бы вас сюда не пригласили. — Пит лучезарно улыбнулся в ответ

— Да? — Вулф изобразил удивление и заинтересованность. — Отчего же?

— Ну… вы… видите ли, вас считают…

— Чистильщиком? — Вулф пренебрежительно отмахнулся. — Люди склонны преувеличивать, уверяю вас. Правда, должен признаться, это слегка раздражает. Многие просто шарахаются от меня.

— Прошу прощения, что заговорил об этом.

— Ничего, это даже хорошо. Всегда полезно знать, что о тебе думают другие. Так о чем это мы?..

— О проблемах.

— Ах да! У нас большая проблема. И проблема эта — в вас, Пит!

— Во мне, сэр? — Пит почувствовал, как у него непроизвольно задергались руки.

— Совершенно верно. Это ведь уже второй раз, когда вас обошли с повышением, верно?

— Ну… да… но вообще-то я постепенно продвигался. Медленно, но верно.

— И все же это не очень хороший знак.

— Я слишком увяз в этой военной каше.

— Это говорит о том, что вы растете не столь быстро, как вам хочется, а точнее, хотелось, — продолжил Вулф, словно не расслышав ответа Пита.

— Но я не мог у знать…

— Так что мы разработали условия вашей отставки. Шесть месяцев с сохранением полного оклада и еще шесть…

— Нет уж, дайте мне тоже оказать! — Пит вскочил на ноги.

— Сядьте, Питер. Не нужно кричать.

— Если вам не нравится, как я веду дела здесь, попробуйте меня на другом месте. Есть масса возможностей! Я и сам подумывал о переводе на какое-нибудь другое место.

— Пит, я старался облегчить вашу участь…

— Переведите меня на другое место!

— Послушайте, Хорнсби! — Лицо у Вулфа помрачнело. — Я пытался перевести вас на другое место! Неделю до того, как пришел сюда, и все три дня, что я здесь! Никто вас не хочет! А теперь сядьте!

Пит плюхнулся на стул.

— И будет так, как я сказал! — Вулф снова был приятным и обходительным.

— Но почему?!

Вулф пожевал губами, помолчал, потом вздохнул и выпрямился в кресле.

— В основном из-за Эдди Буша.

— При чем здесь он?

— При том, что его смерть была слишком выгодной для вас. Слишком удобной.

— Но послушайте! Если вы хотите сказать, что…

— Если бы у нас были веские доказательства, Хорнсби, мы бы просто сдали вас полиции — и все. У нас есть только подозрения, возможно, даже безосновательные, но вполне достаточные для того, чтобы никто не хотел иметь вас в качестве своего зама. Я не хочу, никто не хочет.

Пит невольно опустил глаза под его взглядом.

— Теперь, как я уже сказал, шесть месяцев вам будут…