Холодные мечты

Шувалова Кристина Эдгаровна

– Ну! – послышался вечно усталый материнский голос.

– Алло, ма! Это я! – нарочито бодро выкрикнула она и зачем-то добавила. – Твоя дочь, Доминика.

– Понятно, что ты! – раздалось с того конца провода, голос матери ничуть не потеплел.

– В общем, тут все так круто! – продолжила Доминика, стараясь, чтобы ее слова продолжали звучать восторженно. – Тут, ты представляешь…

– Я все знаю, – послышался спокойный ответ. – Мне звонил твой адвокат.

Какое-то время у Доминики ушло на осознание этих слов. Ах, ну да, Афанасий Афанасьевич. Надо же, он

представился ее адвокатом. Он и был теперь ее адвокатом. Ну, вообще, – своя компания, свой адвокат, своя ванна. Теперь она и вправду ощутила самый настоящий восторг.

Может, разодранные кроссовки уже стоит выкинуть?!

– Прикинь, мне сразу дали комнату с горячей водой. Я не шучу, она по-настоящему горячая. Кран поворачиваешь, и она льется…

– Я плохая мать, я плохо тебя воспитывала. Ты что не понимаешь, что тебе там не место, – послышался жесткий, чужой голос матери. – Это все не твое.

– Но я… – Доминика запнулась и ссутулилась, появившаяся было восторженность, вновь исчезла. – Выбрали меня… Мое имя указано в дарственной. Да, да, все верно. Это я, в том смысле, что это оставили мне. Я уже даже подписалась…

– Дарственная! Неужто! Нашелся добрый дядя, который вот так за здорово живешь, решил подарить тебе состояние!

Доминика нерешительно кивнула, не осознавая, что мать ее все равно не видит.

– И в кого ты такая дуреха уродилась?!

– Но дарственная, вроде, настоящая, – у Доминики опустились плечи. Вообще-то саму эту бумажку она даже в руках не держала, а даже если бы и подержала, лизнула и надкусила ее, то все равно не смогла бы понять настоящая она или нет.

– А подписалась-то ты где? Небось, и не прочла!

– Что я принимаю дар… фирму… компанию… – Доминика растерянно умолкла, она и в самом деле не прочитала ту бумагу, которую подписала. Афанасий Афанасьевич сказал, где следует поставить подпись, и она поставила.

– Делай, чего хочешь. Мне спать пора, завтра с утра на работу тащиться, опять много гнилья завезли. – Раздались короткие гудки.

Доминика положила трубку. А ведь мать права, Афанасий Афанасьевич наговорил много увесистых слов, но все же ничего не объяснил. Мителкин, простой уборщик, которого почему-то позвали в зал, делал малопонятные намеки, но тоже ничего конкретного. Ослепленная новой жизнью и перспективами, она позволила поверить в то, что это все нормально.

Свет в комнате померк.

От окна послышался тихий скрежет.

Доминика обернулась. Виднелось звездное небо. Надо же, прошло уже столько времени, а она и не заметила, все пребывание в резиденции казалось и единым мигом, и целой вечностью – беседа с адвокатом, обед, исследование комнат. С временем сегодня явно творилось что-то необычное, даже если не брать во внимание слова Анжелы с Савелием, уверявших, что их Афанасий Афанасьевич забрал из разных точек одновременно, то все равно было несколько нестыковок. Например, тот факт, что она проделала весь путь, начиная с выхода из дома, и заканчивая прибытием в резиденцию всего за час с небольшим. Тогда как даже по самым скромным подсчетам, эта дорога должна была составлять не

менее четырех часов.

Заскрежетало чуть громче.

Лампы погасли.

И все вокруг заполнил лунный свет. Он влился в комнату, серебря ее, превращая в сказочную лагуну с причудливыми тенями.

Все спокойно.

Доминика почувствовала, что кто-то смотрит на нее.

Сюда не ходят посторонние.

Волноваться абсолютно не о чем.

Раздался долгий протяжный вой. Именно не крик, а вой, который бывает лишь где-то там, в фильмах, во сне, в чужих ужасах, в описаниях, но никак не в реальности. В реальности такие звуки невозможны.

Кто-то постучал в окно.

Подхватив по пути, и прижав к себе диванную подушку, Доминика приблизилась к окну. Бояться нечего, резиденция надежно охраняется. Сюда не может проникнуть никто чужой.

А так же даже никто из своих не войдет в ваши комнаты без стука.

И в кого ты такая дуреха уродилась?!

А подписалась-то ты где?

Существо, появившееся за окном, и не думало стучаться, оно просто висело в воздухе и смотрело на Доминику. Два белых крыла за спиной лишь слегка трепетали, помогая сопротивляться гравитации. В огромных глазах отражение чуждой, неведомой жизни, оно влекло, засасывало в себя как омут, еще миг и там можно было разглядеть два собственных отражения, которые погружались в беспросветную тьму. Существо, улыбнулось, обнажив острые клыки, и очень отчетливо произнесло:

– Значит, это тебе Феоктист передал Империю!

Подушка давала ощущение защищенности.

Доминика, обнаружив, что язык отказывается повиноваться, кивнула.

– Вот как! Хорошенькая, – существо за окном не отрываясь смотрело на Доминику, и та не замечала больше ничего кроме огромных распахнутых глаз. Глаз, которые заменили целый мир. – Сильная, только слегка дикая. Интересный образец. Забавный!

Доминика пожала плечами, и отступила, пытаясь прервать зрительный контакт. Тьма, льющаяся из глаз существа, чуть поблекла, но не исчезла.

– Боишься? И что ты собираешься делать? – существо постучало когтями по стеклу, и отлетело на пару метров. Звук был неприятен. – Будешь стоять и бояться?

А вот это было ошибочное предположение. Доминика дернулась, разорвав-таки зрительный контакт и, с громкими криками выскочив из комнаты, помчалась по коридору. Ей вслед прозвучал довольный смех.

Доминика дернула ближайшую дверь. Заперто! Следующую – тоже заперто! В голове пронеслось, что, наверное, следовало бы постучаться. Тут же главенствует этикет… или нет, главенствует мода, а этикет соблюдается…

– Доминика, у вас очень обеспокоенный вид! Я даже готов внести предположение, что вас что-то встревожило.

В коридоре появился Афанасий Афанасьевич, уютный домашний халат он надел на рубашку вместо пиджака. В руках держал газету, словно только что попивал чай и просматривал вечерние новости.

– Там! – Доминика запнулась. – У меня в комнате… За окном кто-то есть! Ко мне в окно кто-то пытался влезть! Влететь! Кто-то!

– Что вы этим хотите сказать? – спокойно уточнил адвокат.