Холодные мечты
Шрифт:
– Вероятно, ты уже знаешь, что я должен был наследовать Империю, что завещание было написано на меня, но Афанасий сумел обойти самого себя? – это было вопросом, но звучало как утверждение.
– Да, знаю, – ответила Доминика, изобразив на лице предельную честность, будто раскрывала самую страшную тайну. Вне всяких сомнений, Генералу было известно то, что она уже знала об этом.
– Меня обманули, – печально вздохнул Генерал, морщины вновь проступили, уголки губ изогнулись книзу, глаза перестали светиться. – У меня отняли Империю, а затем вероломно заточили в плен.
Доминика не знала,
– Я знаю про это, – пробормотала Доминика, решив, что лучше всего сейчас просто казаться испуганной, тем более, что это у нее должно достаточно хорошо получиться.
Генерал пожал плечами как бы говоря: «Видите? Как иногда бывает! Какими несправедливыми могут быть люди!»
– Я был зол, страшно зол, и не буду этого скрывать. Мне удалось передать послание моим людям, чтобы они уничтожили тех, кому достанется Империя, – продолжил Генерал. Он говорил честно, словно раскрывая карты, а взамен требуя того же от Доминики. – Мне известно, что на тебя нападали, не хочу скрывать, что это моих рук дело. Да, я даже попытался вначале уничтожить тебя. Но я рад, что в итоге они не причинили вреда.
Доминика кивнула, вновь не зная, какое выражение должно быть у нее на лице. Эти слова, ее не удивили, никто другой не мог покушаться на нее. Единственное только, что вызывало недоумение, так это то, что от второго нападения ее спас Арс – слуга Генерала.
– В конце концов, я не воюю с детьми, – продолжил Генерал. – Никто из вас троих не был, и я надеюсь, не будет моим врагом. Вы просто оказались теми несчастными, которых подставил Феоктист, от вас не зависело ничего.
– Это точно, – вполне откровенно признала Доминика.
– Но в Империи осталось множество моих врагов, которые захватили меня в плен и пытали меня! Их я прощать не намерен, и в этом я тоже честно признаюсь тебе.
Доминика дернулась, впрочем, наверняка от нее ожидали именно такой реакции. Генерал знал, что ее испугает слово «пытки».
– Это была обычная борьба за власть. Афанасий хотел заполучить Империю себе, мне тоже хотелось ее заполучить. Афанасий оказался хитрей. Это извечный закон. Есть мы и есть они, и все хотят лишь одного – обладать Империей!
– Вы? – спросила Доминика, ей показалось, что Генерал ждет этого вопроса.
– Мы! Я и моя армия – те, кто хочет сделать этот мир лучше, наладить более совершенные связи с другими мирами. Тебе наверняка внушали, будто я хочу разрушить Империю. О, нет, не отвечай, я знаю, что внушали. Я не буду пытаться оправдываться – это слишком глупо.
Генерал широко открыто улыбнулся.
– Просто я знаю, что люблю мир, а не войну! – страстно продолжил Генерал. – Нужно, чтобы люди и нелюди смогли свободно общаться. Я хочу, чтобы Империя продолжала развиваться и дальше. Понимаешь меня?
– Да, наверное, понимаю, – пробормотала несколько сбитая с толку Доминика.
На мгновение Генерал замер, приоткрыв рот, а потом на его лице заиграла странная загадочная улыбка, которая делала его необычайно притягательным.
– Да, тебе всегда внушали противоположное!
Доминика, чуть подумала и кивнула.
– Да! И теперь я не знаю, кто вы! – сказала она, понимая, что на данный момент – когда все ее мысли и знания известны оппоненту – лучшей политикой будет честность. – Кто вы?
– Что ж, я попытаюсь ответить на твой вопрос, – кивнул Генерал. – Я начну издалека. Феоктист построил Империю, вне всяких сомнений, он был великим человеком, но он старел. И его мозг уже не был способен работать с такой ясностью как раньше, он продолжал править Империей, но при этом допускал ошибки. А ты понимаешь, что ошибки в управлении Империей могли привести к краху всего, к уничтожению мира, к войне миров! Его ближайший последователь Афанасий пытался прибрать Империю к рукам. Я обратился к Феоктисту, я рассказал о новом возможном пути развития, об открытых каналах связи, о менее тоталитарном правлении, о заключении союзов… Я рассказал ему о множестве своих планов, но Феоктист отклонил их и объявил меня своим врагом. Впрочем, тогда мы с ним и стали врагами. Империя была в его руках, будто право налаживать отношения между мирами может принадлежать кому-то одному! Он был слаб и становился безумцем, ни он, ни Афанасий не были способны мудро править.
– Хочу заметить, что от правителя Империи зависит мир во всем мире, – угодливо промурлыкал Собит. – Как бы банально это ни звучало.
– Вы хотели усовершенствовать Империю? – спросила Доминика, уже не понимая, насколько она доверяет Генералу.
Генерал кивнул.
– Верно! Именно этого я добивался и добиваюсь! Империя слишком важна для всех! Важен аспект осуществляемых усовершенствований. Важен моральный аспект. Я и мои последователи готовы к борьбе с Афанасием, но мы всеми силами пытаемся избежать ее. Ведь по сути дела, у всех у нас одна общая цель – процветание Империи!
Доминика чувствовала какое-то расслоение сознания, она и верила и одновременно не верила Генералу. Он был очень убедителен, но ее учили остерегаться его, правда, почти все предостережения были тщательно завуалированы.
– Афанасий сказал вам, что вы правите всем, но правил он сам за вашими спинами, он издавал законы, он руководил, не разрешая вам вмешиваться, ни во что.
– Так и было! – признала Доминика с какой-то печалью.
– Получается, что и тебя обманули так же как меня, – сказал Генерал. – Пообещали Империю, но вместо этого заточили в плен, пусть твой плен и был более благоустроенный, чем мой, но смысл от этого не менялся. Ты была игрушкой в их руках, ты делала, что тебе говорили.
– Нет! – вскричала Доминика, забыв о своем первоначальном намерении вести тонкую игру, и повторила уже более спокойно. – Нет! Не так!
Генерал не стал с ней спорить, лишь печально пожал плечами.
– Увы, бесполезно отрицать очевидное, – промурлыкал Собит. – Ты же сама, милостивая владычица, не приняла ни одного решения. Все решали за тебя, все за тебя делали. Тебе говорили даже как одеваться и причесываться. Ты со всем соглашалась. Я все видел.
Доминика не сразу поняла, что начала кивать в ответ, это была ее первая искренняя и почти неконтролируемая реакция. Все, сказанное Собитом было правдой.