Холодный город

Блэк Холли

Вдруг что-то камнем упало с неба, и Тана едва не подскочила от неожиданности. Белый ворон расправил крылья, глядя на Тану рубиновыми глазами, каркнул и прошелся по столу, подбирая кусочки яичницы. Джеймсон рассмеялся, когда птица вспрыгнула ему на плечо, захлопала крыльями и перелетела на голову.

– Это Гремлин, – сказал он, спуская ворона обратно на стол.

Тана неуверенно протянула пальцы и удивилась, когда птица подошла и потерлась о них клювом. Она слегка улыбнулась. Что-то в этой птице заставляло верить ее хозяину.

– Я объясню тебе,

что такое Холодный город, – сказал Джеймсон. – Это закрытая экосистема. Вампирам нужно множество живых людей – добровольных доноров, которые сдают кровь через иглы и трубки. Если вампиры станут нападать на всех без разбору, то распространят заразу и уничтожат свои запасы еды. Однако, если что-то нарушает равновесие, тут очень быстро начинается хаос. Будь то люди-террористы, которые разбивают окна в здании, где идет Вечный бал, и поджигают себя, или разборки между вампирскими бандами – любой конфликт тут очень быстро набирает обороты. Здесь хватает и вампиров, и людей, которые ненавидят Люсьена. Так что, если Габриэль явился, чтобы встряхнуть Холодный город, они к нему присоединятся.

Тана попыталась представить, как Габриэль собирает сторонников, и покачала головой:

– Думаю, он будет действовать в одиночку. Он… не совсем нормальный.

Джеймсон как будто немного успокоился:

– Скажу своей подруге, чтобы в ближайшие несколько дней держалась подальше от Люсьена. Правда, сомневаюсь, что она меня послушает.

Тана допила кофе. В рот ей попало немного гущи, и она почувствовала, как кофеин насыщает кровь. Совсем стемнело. Она подумала об Эйдане, который умер, воскрес и ждет ее возвращения.

– Почему твоя подруга остается там, если Люсьен так ужасен?

Джеймсон отвел взгляд:

– Она вампир, – тихо ответил он, будто ему было стыдно. Тана задумалась, каково расти в этом городе, оставаясь человеком. Оказаться внутри не по собственной воле. Жить здесь, не мечтая стать вампиром. Интересно, что Джеймсон сделает ради метки, которой она так легко лишилась? И что почувствует, если узнает о Холоде у нее в крови?

Джеймсон погладил белые перья Гремлина:

– Ты знала, что воронам нравится, когда их кусают муравьи? В момент укуса муравьи выделяют какое-то вещество, кажется, муравьиную кислоту. И вороны так подсаживаются на это, что ложатся, раскрыв крылья, на муравейники. Думаю, моя подруга знает, что Люсьен ужасен, но… ей это нравится.

Тана вздрогнула:

– Может быть, она просто привыкла.

– Может быть, – задумчиво ответил Джеймсон.

– Теперь моя очередь спрашивать, – сказала Тана.

Джеймсон удивлял ее своей нормальностью. Он выглядел крутым, с щетиной на подбородке и стальными мускулами человека, который проводит много времени, карабкаясь по крышам. Он помог ей и ничего особенного взамен не потребовал.

– Если ты знаешь, где я могу купить одежду и… какое-нибудь оружие, я была бы благодарна за информацию. Я не очень-то подготовилась к переезду.

– Могу отвести тебя в один неплохой ломбард. Я знаю его хозяйку, – Джеймсон поднял брови, ожидая реакции.

– Спасибо

еще раз, – ответила Тана, и он встал.

Этой ночью она должна пробраться к Эйдану и забрать у него метку. А потом найти место, где можно спрятаться и ждать, когда инфекция покинет ее кровь. Для этого надо запастись одеялами, едой и водой на восемьдесят восемь дней пытки.

Восемьдесят восемь дней, начиная с сегодняшнего.

Глава 22

Иногда бессмертие покупается ценой целой жизни.

Фридрих Ницше

Той ночью, когда Габриэля впервые укусили, он проснулся на свежих накрахмаленных простынях в незнакомой комнате с высоким потолком. Он весь пропах алкоголем, даже его пот отдавал шартрезом, и он подумал, что до сих пор пьян. Когда он попытался сесть, голова закружилась так, что пришлось лечь обратно. За окном во тьме безлунной парижской ночи горели газовые фонари.

– Выпей, – произнес мужской голос, и к его губам поднесли стакан.

Габриэль жадно выпил, в стакане оказалась обычная вода. Он чувствовал себя странно: ему было одновременно и жарко и холодно, будто начиналась лихорадка. Он уже привык просыпаться в грязных комнатах, привык видеть стыд на лицах тех, кто его туда приводил, привык поздно вечером возвращаться в свою маленькую квартирку, борясь с тошнотой и в измятой одежде, возмущая квартирного хозяина.

К чему он был не готов, так это обнаружить себя в роскошном отеле, где перед ним стоял незнакомый блондин со злой улыбкой на лице. Габриэль смутно помнил звуки пианино и укол в горло, как будто его укусила кобра, а потом давление на шею. Бо2льшую часть вечера он провел в одном из самых скандальных богемных салонов. Многие говорили, что там змеиное гнездо, но не в прямом же смысле…

– Я должен идти, – пробормотал Габриэль, пытаясь сесть. – Мне плохо.

– Некоторые болезни оказываются куда более горькими, чем лекарство, – сказал блондин, удерживая Габриэля на месте. В тусклом свете его глаза казались кроваво-красными. Габриэль, не отрываясь, смотрел на его лицо. Он был слишком потрясен, чтобы бояться. Он давно пытался привлечь внимание дьявола. И, кажется, тот наконец пришел за ним.

– Когда все закончится, мы станем как братья, – сказал дьявол.

– У меня уже есть брат, – заплетающимся языком ответил Габриэль, – и он мертв.

Дьявол наклонился над ним, улыбаясь все шире и показывая острые зубы.

– Как и я.

Габриэль открыл рот, чтобы закричать, но был настолько пьян, что рассмеялся.

Когда он проснулся снова, в окно светило солнце и воспоминания прошлой ночи казались смешными: он просто слишком много выпил и был слишком несчастен. Никто не нависал над ним, готовясь к прыжку. На белоснежных простынях не осталось и следа крови. Номер был пуст. Рубашка и туфли Габриэля были сложены на кресле. На низком столике он увидел бутылку шартреза, хрустальный бокал и тарелку запеченных устриц.