Холодный мир

Риддл А. Дж.

– Не сомневаюсь, вы поняли, что это означает. – По моему выражению лица Фаулеру все понятно.

Сделав паузу, он как бы ждет моей реакции.

– Пока мы искали способ получить эти данные, правительства разных стран искали способ справиться с Долгой Зимой. Наиболее перспективным, а точнее сказать, наиболее «популярным» было усиление парникового эффекта. Можно было бы разогреть планету, чтобы компенсировать снизившийся уровень радиации. Предлагалось много способов – один невероятнее другого: от подземных колоний и источников геотермальной энергии до изменения орбиты Земли. – Лоренс замечает мое удивление. – Как я и сказал – одно невероятнее другого.

Но как бы там ни было, полученные данные изменили все. Не придавая это огласке, четыре месяца назад мы запустили вторую – значительно большую – группу зондов, оснащенных более точными датчиками для проверки данных. Они стали удаляться вглубь Солнечной системы.

Тут Фаулер поднимает глаза на меня и Ларсона, как бы проверяя, готовы ли мы услышать главное.

– И вот что они обнаружили.

На экране включается видеофрагмент: черная точка на фоне горящего Солнца, которая постепенно увеличивается, принимает форму продолговатого объекта, а затем мерцает секунду или две, прежде чем видео обрывается.

Судя по тому, что у Ларсона отвисла челюсть, он узнал это только что, так же как и я. Раньше ему это было не нужно.

Я же хоть и не знал, к чему это все приведет, но после данных, полученных с зондов, я ждал чего-то подобного. Мозг просто переполнен вопросами, и, похоже, Фаулер к этому готов.

– Сколько подобных артефактов вы обнаружили?

– Один.

– Он заметил отправленный НАСА зонд?

– Да.

– Реакция?

– Зонд уничтожен.

Я оцепенел, а в голове замелькали яркие картинки. Агент Ларсон наконец смог вымолвить хоть слово, точнее, целых семь – и все без толку:

– Эй, что это, черт возьми, такое?

– Пожалуйста, потише, мистер Ларсон. – Фаулер не сводит с меня глаз.

– Они предприняли какие-то действия после уничтожения зонда? – спрашиваю я.

– Возможно. Но мы не уверены.

– В каком смысле?

– Зонды отсылали информацию на МКС, которая минутой позже была уничтожена какой-то солнечной активностью, как, впрочем, и все спутники на орбите.

– Думаете, они старались предотвратить передачу данных?

– Это наша рабочая версия.

– А что стало с командой МКС?

Лицо Фаулера искажает болезненная гримаса, и он отворачивается.

– Они погибли при атаке. Все, кроме одной – она все еще там. Мы пытаемся ее спасти, но не уверены, что получится.

Не желая заострять сейчас внимание Фаулера на этом, я киваю, чтобы он продолжал.

– Что вам еще известно?

– На данный момент больше ничего.

Я начинаю прокручивать в голове возможные сценарии и понимаю, что часть населения будет пытаться спастись, распевая «Аве Мария». Проблема только одна – слишком мало данных. Нам нужно четко понимать, с чем мы имеем дело.

Ларсон только в замешательстве трясет головой.

– Кто-нибудь вообще объяснит мне, в чем дело?

Я спрашиваю Фаулера только взглядом: вы хотите сказать ему?

Он отворачивается, что означает: Скажешь сам, по-своему. Он это заслужил.

– Мистер Ларсон, мы не одиноки во Вселенной. А самая страшная часть состоит в том, что, кто бы там ни был, он либо не хочет вступать с нами в контакт, либо хочет нас убить.

11

Эмма

Наконец успокоившись, я разбираю запасы в капсуле. Здесь есть еда, вода и даже аптечка. Один из углов отсека буквально забит коробками, и когда я понимаю, что в них, то с трудом удерживаюсь от того, чтобы не заплакать опять. Это SAFER для моего скафандра (обычно называемого Костюм для Открытого Космоса или КОК). SAFER означает «simplified aid for extravehicular activity rescue» [5] . Он крепится на спине костюма и имеет в себе несколько маленьких ускорителей, помогающих человеку-дротику улететь от разрушенной станции в ситуации, которая, как мы поняли, иногда все-таки происходит.

5

Простейший набор для спасения в открытом космосе (англ.).

Под первой надписью на стене есть и вторая:

Надень костюм.

Для связи используй терминал.

Зачем им нужно, чтобы я его надела? Я ведь могу герметизировать отсек. Или то, что разрушило МКС, еще не закончилось и сохранность капсулы под угрозой?

Я снимаю защитную панель, закрывающую терминал, и экран сразу же загорается. Пользоваться клавиатурой в перчатках невозможно – слишком уж толстые пальцы – но они это предусмотрели, и возле стены свободно плавает привязаный стилус. Он тянется ко мне, будто Чужой с другой планеты. Я беру его в руку, как только на черном экране появляется белая строчка сообщения, подобно командной строке в ДОС или ЮНИКС-системе:

Рады видеть вас, командир Мэтьюс.

Покрутив головой, я замечаю маленький черный глазок камеры в самом углу отсека и с улыбкой машу в ответ рукой.

Как самочувствие?

Писать стилусом, как выясняется, не очень удобно, но с каждой набранной буквой это дается мне все легче.

Не жалуюсь.

А если честно?

Интересно, кто там на другом конце? Явно кто-то, знающий меня очень хорошо. Что ж, начну с самого важного:

Легкая кессонная болезнь. Синяки.

И я сразу задаю вопрос, ответ на который мне действительно хочется знать:

Что с командой?

В ответ тишина – не очень хороший знак, а я слишком нервничаю, чтобы ждать.

Капсулы «Союз» добрались?

Мне жаль, ни одна не уцелела.

Эти слова падают, подобно молоту. На какое-то время я вообще не могу сфокусироваться, чувствуя, что вот-вот польются слезы, и все не свожу глаз со строчки на экране. Ни одна не уцелела. Они все мертвы, я должна…

Вы ничего не могли сделать, командир. Ничего. Станция разрушилась за секунды, и никто бы не успел спастись. Мы рады, что вы остались живы.