Холодный путь к старости
Шрифт:
– Произошел случай заболевания хлеба картофельной болезнью. У пораженного хлеба запах мякиша гнилостный или пресновато-сладкий. Хлеб начинает портиться с сердцевины. Его нельзя хранить более суток, он не подлежит переработке, а только утилизации и желательно вместе с пакетом, в котором находился. Приобретать его впрок не надо, берите ровно столько, сколько съедите за день. Если хлеб остался, то его лучше выбросить. При употреблении хлеба, зараженного картофельной болезнью, могут появиться признаки пищевого отравления. Умереть, конечно, никто не умрет. Но это проблема не только нашего города, но и всего региона. Болезнь приходит вместе с мукой…
Алик вышел на улицу, пребывая в замешательстве.
Людей травили молчком, массово и равнодушно. Алик ощутил себя зрителем, заглянувшим не вовремя за занавес. До этого случая он и не догадывался, по какому сценарию ставится пьеса жизни. Оказывается, и сценария-то нет, и артисты играют целиком для себя. Он изучил переписку Коновалова с начальником санэпидемслужбы, Главой администрации маленького нефтяного городка, начальниками нефтяных предприятий, начальником отдела рабочего снабжения, директором нефтяного торгового предприятия… Все бумаги любезно предоставил Коновалов. Газеты тогда не боялись, срабатывала инерция времени непуганых и исполнительных чиновников.
Получалось, что о хлебной болезни оповестили всех высших руководителей маленького нефтяного города, а о рядовых жителях города забыли…
Хлебная статья получалась любопытной, а тут еще и подоспела помощь свыше: понос прохватил сотрудницу городской администрации, после того как она откушала больного хлебца. Алик в это время был в санитарной службе города. Нелестные отзывы пострадавшей чиновницы разлетались из телефонной трубки далеко по коридору и оставили у санитаров глубокое впечатление. Быстро возникли мероприятия по предупреждению картофельной болезни хлеба. Через семь лет работы хлебозавода всего за полтора дня был найден и установлен термостат, куплена стиральная машина для стирки рабочей одежды, началась работа над проектом приточно-вытяжной вентиляции, так как резкое охлаждение горячего хлеба – это очень важный прием борьбы с картофельной болезнью.
«К сожалению, эти мероприятия запоздали. Руководство хлебозавода идет на компромисс с болезнью. Здоровая мука смешивается с остатками больной и используется в производстве. Хлеб после выпечки еще не достаточно охлаждается. Об обработке цепи складов, где хранилась зараженная мука, остается только мечтать», – писал Алик в статье.
Вызвало еще большее удивление то, что все понимали опасность и каждый участник этой истории, из чиновников, мог дать массу полезных советов и пояснений. Санитарный врач Нашаров, убежденный жизнелюб маленького нефтяного города, взволнованно вещал:
– Болеет картофельной болезнью только белый хлеб. Продавцы, чтобы вчерашний хлеб не потерял внешнюю свежесть, заворачивают его в полиэтиленовые пакеты и создают таким образом удобную для картофельной палочки среду…
Но то, что санитарный врач об этом говорил, не значило, что в магазинах не продавали вчерашний хлеб именно в полиэтиленовых пакетах. Его продавали, совершенно не таясь!
– Такой муки получено двадцать тонн, восемь тонн пошло в производство. Осталось более десяти тонн зараженной муки, – объяснял Нашаров, – но мы не знаем, где он…
«И то верно: куда делась зараженная картофельной палочкой мука? – размышлял Алик. – Санитарный врач разводил в стороны руками. Кто должен отвечать за качество продуктов? Он (!), а он языком воздух гоняет. Дела нужны, а дел нет. Вот он террорист – картофельная палочка. Бери и вяжи ее, пока шевелится. Так нет, чиновники бумагами прикрылись, и на все есть ответ. Дел только нет».
Рассерженный такой ситуацией Алик обратился в контору снабженцев маленького нефтяного городка. Она занимала первый этаж пятиэтажного дома, но, внешне серая, имела внутри увешанных золотыми украшениями женщин из числа управленцев. На месте оказалась заместитель начальника госпожа Рубинская, внешне похожая на бройлерную курицу. Алик изложил вопрос без предначальственных реверансов. Рубинская изобразила непонимание. Алик положил на стол копию приказа «О мерах по предупреждению массовых заболеваний среди населения города, связанных с хлебом», ею же самой и подписанный.
– Ох, забыла, – выдохнула Рубинская. – Принесите документы на две партии зараженной муки.
– Как она сюда попала? – спросил Алик, не дожидаясь, когда принесут бумаги.
– Она частый гость в нашем городе, – обрадовала, – потому что ее доставка обходится дешевле, чем из других районов.
Появились документы на всю муку, завезенную в маленький нефтяной город. Алик с первого взгляда увидел отличие между документами на здоровую муку и больную: на первых стояла особая отметка об отсутствии картофельной болезни при проверке в течение суток, а на вторых таких отметок не было.
– Вы что специально ее завезли? – полез на рожон Алик.
Рубинская молчала и краснела.
– Вы ж профессионалы, как выглядит качественное удостоверение на муку, обязаны знать, – усиливал напор Алик. – Где больная мука?
– На складе, – ответила Рубинская.
На старом УАЗе Алик с Рубинской проехали на территорию базы, и он увидел то, что показали. А что еще может увидеть журналист, если не будет смотреть по сторонам? Алик увидел склад и единственное, что в нем лежало, – сваленные в кучу мешки с зараженной мукой. Все восемь тонн.
– Эту муку мы сейчас пытаемся отправить поставщику, – объяснила Рубинская.
Вот такая история приключилась в маленьком нефтяном городе. Коновалов и заведующая лабораторией хлебозавода отделались легким испугом и несерьезными штрафами. Остальные никакой ответственности не понесли, хотя недоброкачественный хлеб – это как раз тот продукт, которым в короткое время можно отравить весь город.
Алик закончил статью, сел почитать, о чем пишут коллеги из соседнего города. Его поразило интересное заявление: «…некоторые партии муки, которую использует городской хлебозавод для выпечки хлеба, поражены картофельной болезнью, которая, впрочем, неопасна для здоровья человека. Хлеб, испеченный из такой муки, подлежит возврату в магазин и замене на качественную продукцию…»
«Занимательное сочетание: заменить неопасный хлеб на качественную продукцию, – размышлял он. – Все-таки сучья у нас профессия. Коллеги вместо того, чтобы разобраться в проблеме и помочь людям, просто гонят строки, и не важно о чем – лишь бы спокойнее чувствовать себя и деньги исправно получать. Видимо, кто-то пытается через газету представить происшедшее ерундой. В такой постановке вопроса напрямую заинтересованы снабженцы и хлебозавод. Но раз такое заявление прозвучало публично, то, значит, картофельная болезнь поселилась здесь на¬долго. Чиновники схожи с болотом, любая идея, пусть даже самая хорошая, кинутая им, теряется безвозвратно. И только устрашающее насилие или тонко взвешенная дипломатичность, или деньги дают возможность пройти по этой территории, причем в любую сторону, хоть в плохую, хоть в хорошую. Тогда болото безопасно и безмолвно, и только неприглядные пузыри одобрения будут лопаться на его поверхности».