Холодный путь к старости
Шрифт:
– Не знаю почему, но подружки моей знакомой, Розы, о которой я тебе рассказывал, меня ненавидят, – например, жаловался на жизнь Алик.
– Все это зависть, мой друг, зависть, – ответил Александр. – Они завидуют тому, что ты выбрал ее, а не их, или тому завидуют, что у нее все удачно складывается, а у них нет. Чувств не так много…
И это было так интересно, что Алик боялся неосторожным словом обидеть своего нового необычного друга. Он давал Александру возможность шутить над собой, как разрешают коты играть с собой доброму и полезному хозяину, никогда не обижался, и не пытался ответить уколом на укол: его хорошо кормили занимательными речами и мыслями.
Из этой тринадцатой квартиры Алик вынес
Иногда они ссорились, и как-то их взаимоотношения едва не прекратились. Александр произнес по этому поводу длинную прощальную тираду:
– В жизни всегда есть место суете. А порой суета и есть жизнь. Пожалуй, это самое трудное и важное для человека, живущего не только инстинктами, – избежать, уйти от обыденного, от потока мелочных дел и пустых эмоций. Не надо парить в облаках (это еще одна крайность), но не надо ходить по замкнутому кругу, по колее, где все всем уже известно. Мудр тот, кто умеет дорожить каждым прожитым днем и в буднях находит нечто, сохраняя интерес к людям, природе и тем ценностям, которые имеют вес во все времена. Вся эта философия, мой друг, к тому, что никогда не следует спешно хлопать дверью, строить клетки и выносить приговоры – ни себе, ни ближним. Жизнь многогранна, а тот, кто замечает лишь одну ее грань, обычно мелочен и суетлив и помимо своей воли обделяет, в первую очередь, себя.
Алик после встреч с Александром написал в дневнике:
Небо тучами идет, жизнь – шагами.
Дождь покапает. Пройдет? Нет, он с нами.
Остается до конца грусть в оконце.
Все слабее свет венца Бога – Солнца.
Закрывает по лучу Облаками.
Я по-прежнему шучу вместе с вами.
Посидим и разойдемся к Порогу,
Освещая друг для друга Дорогу.
Что не сказано, а может, забыто,
Будет Будущим для каждого свито.
***
Ощущение загадочного, полного неожиданностей мира журналистики возникло в душе Алика, а дружба с Александром крепла, и его советы не раз помогали в будущем найти правильное решение.
ПРИЧИНА
«Глуп тот, кто надеется прожить жизнь в спокойствии. Наоборот, надо искать волнений, чтобы они не застали врасплох»
Родители! Почему понимаешь, отчего они такие, какие есть, только когда достигнешь их возраста и обзаведешься детьми?! Почему так поздно!? Ребенок растет, как молодое деревце, его взращивает мать-земля, влечет и хранит отец-небо, но ребенок этого не осмысливает – он растет и живет отвлеченно. Он пробивается сквозь все преграды, разрушает все на своем пути, а первое, что является преградой, родители. На них ребенок тренирует свои инстинкты выживания, он пробивает землю и борется с небом. Как правильно и как жаль…
Небольшая полуразвалившаяся усадьба из рассохшегося от времени дерева на высосанной в пыль многолетними огородными урожаями земле приютила Алика с его женой Розой, ожидавшей ребенка. Такова была воля родителей, живших в удобной трехкомнатной квартире и желавших отгородиться от беспокойного сына расстоянием и удобной отговоркой, что молодым нужна полная независимость. Их тревогу понять просто, если знать, что наслушались они разговоров о хитрых деревенских девках, приезжающих в город, чтобы не столько выйти замуж по любви, сколько, пожив недолго замужней жизнью, развестись и отхватить часть благоустроенного жилья, так тяжело доставшегося родителям. О тяжкое бремя подозрительности! Излишне подозрительное сердце влачится на жилах вслед за телом и, терзаясь на ухабах, безвременно истираясь, болит и тиранит.
Молодость взрослых проблем не замечает. Алик любил необычную обстановку. Когда тащил многолитровую алюминиевую флягу с водой на кое-где поржавевшей стальной тачке от ближайшей колонки к усадьбе, где ждала его молодая жена Роза, он радовался и размышлял о дальних дорогах, глядя на проезжавшие мимо, стучащие по рельсам, ребристые красно-белые трамваи.
– Она сильнее тебя. Это плохо. Она будет править в твоей семье, – говорил ему отец накануне свадьбы. – Она тебя подавит.
– Выдумываешь ты все, отец, – ответил Алик. – Все у нас нормально.
– Я жизнь прожил и знаю, – предупреждал отец. – Таких девок на твоем пути будет достаточно.
– Зря ты так, – сказал Алик. – Найти подходящего для жизни человека не просто. У нас с Розой пока получается. Если не получится в дальнейшем – путь всегда открыт. Можно разойтись.
– В нашей семье так не принято, – ответил отец.
– Роза – единственная женщина, которой я предложил выйти замуж. Остальных я не представлял в роли жены, – ответил Алик. – Назовем это экспериментом…
Родители Алика сделали все, что могли, чтобы свадьба не состоялась, дата переносилась несколько раз, приглашенные выбрасывали в мусорные ящики припасенные для ритуала розы, а потом, наперекор желанию Алика, родители изрядно потратились на проведение свадьбы.
– Отец, сколько мы проживем вместе, не знаю, – уговаривал Алик. – Не траться сильно. Небольшой столик, посидим узким кругом.
– Нет, – отвечал отец. – Всю жизнь мечтал женить сына, пригласить на свадьбу своих друзей, чтобы все было красиво.
– Мне этих денег жалко, – говорил Алик. – Зачем тратиться, если результат не известен? Возможно, ничего не получится.
– Нет, будет, как я хочу, – ответил отец.
Алик плохо понимал отца, а кто из сыновей своих отцов понимает? Их редкие душевные разговоры всегда напоминали диалоги, предшествующие драке. Отец, крупный сильный мужчина, прошедший суровую жизненную школу, оставшийся без родителей в раннем детстве, воспитанный дедом с бабкой, служивший в морском флоте, самостоятельно пробившийся до руководящих должностей в миллионном сибирском городе, имел патриархальные виды на воспитание мальчиков. Он опекал, подавлял и не понимал, как, несмотря на это, сын увлекался такой дуристикой, как научная работа, которая, по его мнению, привлекала только бездельников и тунеядцев. Невнимание Алика к карьерному и партийному росту ранила его душу, а тут еще и женитьба на женщине, которую он считал недостойной своего сына…
В будущем Алик будет горько раскаиваться за свое невнимание к отцу и напишет ему письмо, которое никогда не будет отправлено:
«Милый мой, Невидимка! Твое обеспечивающее, обороняющее присутствие я всегда воспринимал как данность природы, как то, что должно быть, словно звезды и солнце, как крыша над головой и подарки ко дню рождения. Обо всех «почему?» и «откуда?» я даже не задумывался, просто рос, радовался жизни и боялся твоего гнева. Ты исполнял свою роль порой безропотно, порой непонятная мне буря огорчения вырывалась из твоей души, но в целом тебя вроде бы не смущала роль Невидимки, хотя теперь я точно знаю, что она глубоко ранила твое сердце, просто ты молчал и ждал, когда я пойму сам. Почему только так, а не иначе? Где знание сердца? Почему только осознание возможной потери тебя или потери реальной заставляет осознать ценность того, чем беспрепятственно, всецело и безоглядно обладал когда-то.