Холодный зной
Шрифт:
— Да? — Он не понимал, к чему она клонит.
— И у меня в работе хватало проблем, и, только разговаривая с мистером Хайсом, мы могли разрешить их.
— Так к чему ты клонишь, Кони?
— У нас с тобой есть проблемы. Я ничего не понимаю. Ты красавец, опытный любовник, я люблю тебя. Возможно, это моя вина и мне следует пойти к доктору. Но я хочу все выяснить. Мы можем спокойно поговорить обо всем?
У нее был такой обеспокоенный вид, что он не знал, что сказать, и только пожал плечами.
— Скажи, Хари, скажи, что у нас все будет хорошо. — Снова тишина. Никаких обвинений, просто изумление. — Скажи что-нибудь, что думаешь.
— Я хочу зачать ребенка в наш медовый месяц, Кони. Мне тридцать лет, и я хочу сына, который сможет продолжить мой бизнес, когда мне будет пятьдесят пять. Я хочу большую семью. Ты все знаешь, мы с тобой говорили обо всем, мечтали каждую ночь, перед тем как я узнал… — он замолчал.
— Нет, продолжай, — произнесла она тихо.
— Ну, перед тем как я узнал, что ты фригидна. — Последовала тишина. — Сейчас ты вынудила меня сказать это. Я не вижу смысла говорить об этих вещах. — У него был грустный вид.
Она по-прежнему оставалась спокойной.
— Ты прав, я вытянула из тебя эти слова. Значит, именно такой ты считаешь меня?
— Ну ты же сама сказала, что, возможно, тебе нужно обратиться к врачу. Может, это идет из твоего прошлого. Бог мой, я не знаю.
Она не собиралась ни плакать, ни кричать, ни бежать, хотя ей безумно этого хотелось. Она должна оставаться спокойной и невозмутимой.
— Итак, во многом наши желания сходятся. Я тоже хочу забеременеть в наш медовый месяц, — сказала она. — Пойдем, это нетрудно. Миллионы людей делают это, так давай и мы попробуем. — И она улыбнулась ему своей самой обольстительной улыбкой и повела его в спальню.
Вернувшись в Дублин, она заверила его, что все выяснит. Первым делом она направилась к ведущему гинекологу, который оказался очень обаятельным человеком и рассказал ей все о строении женского организма, показав наглядно, где у женщин могут возникать подобные проблемы. Оказалось, что она не единственная. Но когда дело дошло до физического обследования, она так напряглась, что он не смог подступиться к ней. Он стоял, подняв руки в перчатках, и не понимал, что делать, хотя его лицо по-прежнему оставалось добрым и участливым. Она знала, что он не сделает ей ничего плохого, но каждый мускул ее тела был напряжен до предела.
— Я думаю, нам придется провести осмотр под анестезией, — сказал врач. — Так будет намного проще.
Он назначил прием на следующую неделю. Хари вел себя как любящий муж и поддерживал ее.
— Ты столько значишь для меня, я никогда не встречал никого лучше тебя.
— Я в этом не сомневаюсь, — попыталась она пошутить.
— Кони, все будет хорошо. — Он был таким нежным и внимательным.
Она также записалась на прием к психотерапевту. Врачом оказалась очень милая и доброжелательная женщина, с которой было легко и просто разговаривать и которая задавала краткие вопросы, желая получить на них подробные ответы. На приеме у психотерапевта ей пришлось рассказать о себе почти все, например о том, что у нее не было неприятного сексуального опыта, потому что его в принципе не было. Она даже рассказала врачу о своей дружбе с Верой, которая стала единственным близким ей человеком после смерти отца.
Выслушав печальную историю об отце, доктор отнеслась с пониманием и большим сочувствием, а потом стала задавать множество вопросов об отце Кони и о ее разочаровании после его смерти.
— Я думаю, вы слишком много внимания уделяете разговору о моем отце, — сказала Кони в какой-то момент.
— Вполне возможно. Расскажите мне о том, как вы каждый день возвращались из школы домой. Он делал с вами уроки, например?
— Я понимаю, что вы пытаетесь сказать, но…
— Нет-нет, с чего вы взяли, что знаете о том, что я хочу сказать?
Так они ходили кругами вокруг да около. Иногда Кони выкрикивала:
— Я чувствую, что мы не должны столько разговаривать о моем отце.
— Но ведь вы сказали только, что он был добрым, хорошим и любящим отцом. Вы рассказывали, что он показывал ваши фотографии своим друзьям по игре в гольф.
— Но я чувствую, что мне есть, в чем его обвинить.
— А в чем, как вы думаете?
— Я не знаю, не знаю. Я что, должна сказать, что он совсем не любил нас? Да и разве он был способен на это, если его больше интересовали лошади и собаки?
— Так вот оно как?
— Он никогда меня не обнимал, но я не могу сказать, что от этого я сильно страдала.
— Но все же вас это разочаровывало.
— Да ничего такого не было. Я работаю с мужчинами, сталкиваюсь с ними каждый день, и я никогда не боялась никого из них.
— Но тогда вы никому из них не позволяли приблизиться к вам.
— Я подумаю о том, что вы говорите, — сказала Кони.
— Лучше подумайте о том, что вы сами говорите, — произнесла психиатр.
— Она нашла что-нибудь? — спросил он, с выражением надежды на лице.
— Она несла вздор. Прицепилась к моему отцу, что он был ненадежный, и теперь я думаю, что все мужчины ненадежны, — Кони горько ухмыльнулась.
— Это может быть правдой, — сказал он, к ее удивлению.
Шли недели, ситуация не улучшалась, но Кони постоянно говорила мужу:
— Пожалуйста, не бросай меня, Хари. Я люблю тебя и хочу, чтобы у нас был ребенок. Может быть, когда он родится, я сумею расслабиться и мне удастся полюбить заниматься этим.
И конечно же у них был секс, и достаточно часто, пока она наконец не забеременела.
С одной стороны, ей очень хотелось родить ребенка, но, глядя на беременных, она желала как можно дольше оставаться в своем нынешнем состоянии. Убедившись, что все же беременна, Кони сообщила новость мужу.
Его лицо засветилось.
— Ничто не могло сделать меня более счастливым мужчиной, — сказал он.
Они посещали многие публичные мероприятия. Также Кони занималась благотворительностью вместе с другими женами успешных бизнесменов, а еще она обустраивала их собственный дом, отделку которого взяла на себя семья Кевина.