Холодок

РавиШанкаР

Предмет дёргался, извивался, и мы не сразу сообразили, что это такое. А когда поняли – то похолодели. Это был никакой не предмет. Это был связанный человек в богатых одеждах, с привязанным к ногам огромным камнем. И он был ещё жив.

========== Глава 9. Спасённый ==========

Предмет, плавно опускающийся на дно, дёргался, извивался, и мы не сразу сообразили, что это такое. А когда поняли – то похолодели. Это был никакой не предмет. Это был связанный человек в богатых одеждах, с привязанным к ногам огромным камнем. И он был ещё жив.

В наших дурных головушках даже мысли не возникло, что с незнакомцем могли расправиться… ну, скажем, за дело. Что он мог оказаться мерзавцем, негодяем и убийцей, сто раз заслужившим свою смерть – даже такую отвратительную. Нет, на наших глазах погибал живой человек, а мы были, несмотря ни на что, всё-таки не в средние века воспитаны, и слова учителей о гуманности и ценности человеческой жизни засели в нас крепко.

Поэтому, едва мы поняли, что опускается на дно, то торопливо бросились к утопающему, на ходу вытаскивая ножи, подаренные нам на прощание морскими девушками. Кто ж знал, что они пригодятся нам так скоро…

Увидев нас, утопающий задёргался ещё сильнее, в глазах его отразился прямо-таки животный ужас, и тут я его понимал. Узрей я под водой парочку голубокожих парней с ножами в руках, рванувшихся к утопающему, как Ксюша Собчак к импортным устрицам, я бы тоже охренел. Но надо было действовать незамедлительно, парень явно пытался задерживать дыхание, но надолго его не хватит. Нахлебается воды – не откачаем.

К счастью, он понял, что мы не замышляем худого, когда мы с Антошкой в два взмаха перерезали верёвки, связывавшие его и привязывавшие камень, и не сопротивлялся, когда мы, подхватив его под руки, рванули на поверхность.

Нам хватило на это каких-то секунд, но наш спасённый всё-таки успел хлебнуть водички, и когда мы, как пробки из бутылки шампанского, вылетели на поверхность, он стал судорожно выкашливать воду, пытаясь вдохнуть. Добрый Антошка пару раз хлопнул его по спине, после чего незнакомец смог продышаться. Наверху по-прежнему царила кромешная тьма, разрываемая вспышками молний, но ярость грозы уже пошла на убыль. Море успокаивалось, шторм заканчивался. И только благодаря вспышкам молний и моему острому зрению я сумел разглядеть слабые огни улепётывавшего корабля. Уже достаточно далеко, кстати. Интересно-интересно. Это явно не похоже на торжественную казнь. Скорее уж на тайное убийство. Вот гады. Интересно, кого это мы спасли – прямо как Русалочка принца в Андерсеновской сказке.

Однако спасённый парень – именно парень, потому что он был достаточно молод, и, что греха таить, даже в этом состоянии красив, был пока явно не готов удовлетворить наше любопытство. Он тяжело, со всхлипами дышал, и его ощутимо трясло. Явно последствия шока. Его надо вытащить на сушу и согреть. Это нам комфортно в воде, а ему – вряд ли.

Я поделился этим соображением с Антошкой, встретил у него полное понимание, и мы повлекли несопротивляющегося спасённого назад, на островок.

Выбравшись на сушу, мы осторожно пристроили враз потяжелевшее тело подальше от бушующих волн и стали думать, что делать дальше.

С трудом вспомнив нужное заклятие, я прежде всего поставил над спасённым невидимый полог, защищавший его от дождя и морских брызг, а затем жестом показал, что ему не худо бы снять одежду. Клянусь, в эту минуту я сам от стресса позабыл, что вполне могу изъясняться на языке Махароджи. Парень покосился на нас с некоторым испугом, но одежду снял.

– Приготовь тёплое питье, - сказал я Антошке. – Вон тут скорлупок от «орехов» полно валяется, а я попробую одежду просушить.

Антошка кивнул, набрал несколько скорлупок, из которых мы намедни выскребли всю мякоть, наполнил их морской водой и, задумчиво сосредоточившись, стал эту воду превращать во что-нибудь пригодное для снятия стресса.

Я же сложил одежду спасённого парня на песок и несколько раз провёл над ней руками. Для первого раза получилось неплохо – одежда стала сухой и чистой, а несколько появившихся на ней подпалин… ну, что поделаешь… Нет в мире совершенства. Похоже, спасённый рассуждал именно так, постольку он торопливо схватил предложенную мной одежду и стал с солдатской быстротой одеваться, стремясь прикрыть свою наготу. Хм, он что, нас боится?

В это время Антошка тоже не медлил. Он поднёс спасённому половинку ореха, над которой курился ароматный парок с удивительно знакомым запахом. Парень удивлённо принюхался, попробовал, но желание согреться пересилило, и он стал делать маленькие, осторожные глотки из импровизированной чашечки.

Ещё одну половинку ореха Антошка преподнёс мне, и вид у него при этом был довольный-предовольный. Я принюхался, сделал глоток, и…

– С ума сойти! – вырвалось у меня. – Шоколад! Как это у тебя получилось?

Да уж, горячий шоколад я любил, правда, пить его доводилось нечасто. То есть, нечасто после того, как я попал в интернат. А мама его постоянно делала мне на завтрак. Мама… Ох… Не надо мне об этом вспоминать…

– Невкусно? – расстроился Антошка, углядев, как на минутку скривилось моё лицо.

– Что ты, - отозвался я, - замечательно просто. Вспомнилось тут… не к месту. Но как ты всё-таки его наколдовал?

– Да не знаю, - беспечно ответил Антошка, - просто представил, и получилось. Представляешь?

Некоторое время мы просто наслаждались тёплым шоколадом, наблюдая за спасённым. А с ним стало твориться что-то непонятное. С каждым глотком шоколада он словно пьянел, движения его становились неровными, глаза подозрительно заблестели.

– Чего это он? – не понял Антошка, когда парень допил последние капли шоколада, попытался вылизать половинку ореха, а потом наконец-то заговорил. Правда, речь его не была информативной – он, то и дело заикаясь, поблагодарил «прекрасных морских дев», потом попросил «подарить поцелуй, который его согреет», и даже попытался встать на ноги и куртуазно поклониться. К счастью для него, его ноги благополучно подкосились, согревшийся спасённый прилёг на песочек, подложил руки под щёку и почти мгновенно вырубился. Вот и ладно. А то дарить поцелуи мы не намеревались никому, и лично от меня он мог бы получить разве что коленом по яйцам. Да ещё и Антошка добавил бы.

– Чего это он? – повторил Антошка свой вопрос. Я нагнулся и поднял половинку ореха, из которой пил незнакомец. Пахло однозначно шоколадом и больше ничем. А то я уж думал, что Антошка просто напутал по неопытности и вместо шоколаду угостил незнакомца чем-нибудь спиртным.

– Ну, я не знаю, - протянул я, - возможно, у них метаболизм другой, и наш шоколад действует на здешних людей, как спиртное.

– Но на нас же с тобой не подействовало… - протянул Антошка.

– Чоуроджи более выносливы – напомнил я, - может, и подействовало, но наш организм с этим справился. К тому же мы воспринимаем шоколад как нечто безобидное. Наколдуй ещё чашечку.