Холодок

РавиШанкаР

Антошка покосился на сидящего невдалеке с опущенной головой принца и попытался в него плюнуть. Недолёт. Тогда он зло сказал:

– Вот и спасай после этого… всяких уродов. А они тебя в ошейник.

– Послушайте! – поднял голову обсуждаемый нами объект. – Если вы думаете, что мне приятно то, что я сделал, то вы ошибаетесь! У меня просто нет другого выхода!

– Да уж… - зло заметил я, - какой уж тут выход. Предать тех, кто тебя спас, кто предложил свою помощь, кто тебе доверился – это поступок, достойный истинного будущего Правителя. Поздравляю вас, ваше Высочество.

–

Да вы не понимаете, - отчаянно вскрикнул Кай-сур, то есть, пока мы будем считать его Кай-суром. – Мой отец умирает! И я готов на всё, чтобы спасти его. Даже сила морских девушек не смогла его излечить – лишь замедлила развитие болезни. Но вы – редкая удача, ибо вы юноши и девственники. Можете не возражать, я всё-таки маг, как и все Правители, и кое-что определять могу безошибочно.

– Ну, пиздец просто, какая удача! – с чувством согласился Антошка. – И ты, урод, решил подложить нас под папочку, чтобы он излечился, да ещё и помолодел?

– Понимаете… - умоляюще произнёс Кай-сур, - это же мой единственный шанс. Я читал, что мужчины у морского народа магически куда сильнее женщин, а вы ещё и разумны – значит, особенно сильны. Да, вы спасли мне жизнь, и я буду вечно благодарен вам за это. Но я вынужден сделать то, что сделал… Понимаете, вынужден! И это очень большая удача, что у меня при себе оказались амулеты Орденской работы, которые могут блокировать любую магию и подчинить любое разумное существо. Да, я понимаю, что поступок мой отвратителен, но мой отец… Он умирает, понимаете? И ни один из вас не согласился бы остаться с ним добровольно… Ведь не согласился бы, верно? А так… Один из вас сможет излечить моего отца, он будет править ещё много лет и разберётся с Орденом. А я… я не готов ещё быть Правителем… Я не смогу удержать страну от гражданской войны, ибо под знамёна Кара-сура могут встать многие. А вот отец… Отец сможет.

– Ну да, - издевательски произнёс я, - а то, что при этом ты лишишь нас свободы и сломаешь наши жизни – это так, хуйня одноразовая. Высокая политика, чтоб вас всех…

– Ну, послушайте! – кажется Кай-сур был готов взвыть от отчаяния, что мы, такие-сякие, не порадовались его удачному решению ликвидации политического кризиса. – У вас будет всё! О вас будут заботиться и выполнять все ваши желания… Вы будете жить во дворце…

Антошка тут же не преминул высказаться насчёт дворца, дворцовых обитателей и его же архитектуры в таких замысловатых сочетаниях, что его фантазии позавидовал бы любой немецкий порнорежисссёр. Я даже заслушался. Кай-сур, по-моему, тоже, потому как он молча позволил Антошке высказать всё, и только потом сказал:

– Очень интересно. Похоже, ты сумеешь разнообразить гарем Правителя.

Вот же ж… Ещё и гарем.

– Послушай, - сказал я, стараясь говорить спокойно. – Ты обещал, что все наши желания будут исполняться…

– Ну, да, - с энтузиазмом отозвался Кай-сур.

– Так исполни моё самое заветное желание, - прошипел я. – Отпусти нас!

– Нет, - твёрдо ответил Кай-сур.

И я понял – это без вариантов. Но, может быть, мне хоть Антошку удастся вызволить? И я торопливо заговорил:

– Хорошо, пусть так, я согласен, я останусь в гареме твоего отца. Только Антошку отпусти, отпусти, прошу тебя… Ведь ты же сам сказал, что одного из нас вполне достаточно, чтобы излечить твоего отца! Так пусть это буду я, отпусти Антошку!

Антошка возмущённо взвыл, но я взглядом велел ему заткнуться. Пусть спасётся от этого придурка хотя бы он, а я осмотрюсь во дворце и тоже дам дёру. Ну не может же быть, чтобы эти поганые ошейники никак нельзя было нейтрализовать!

Но Кай-сур вновь сказал:

– Извини, но нет. Вообще-то я планировал отдать отцу как раз твоего друга, а тебя оставить себе.

– Что-о-о??? – взвыл я. – С какой это стати?

– Сти-сляв, - с трудом проговорил Кай-сур, и я понял, что он пытается назвать меня по имени, - послушай… ты ведь уже, наверное, понял, что нравишься мне… Я хочу оставить тебя себе. Тебе будет хорошо у меня, обещаю… Всё, что ты пожелаешь – одежда, драгоценности, лучшие яства, самые редкие диковинки… Я всё сделаю, чтобы тебе было хорошо. А ты со временем поймёшь… привыкнешь… Я даже готов сделать тебя своим Супругом, хоть это у нас и не слишком приветствуется, но Наследнику никто не посмеет возразить. А отец… он поймёт.

Пиздец просто. Сплошной праздник добра и толерантности. А моё мнение в этом плане никого не волнует – действительно, мне ж такую честь готовы оказать. Даже Супругом сделать. Ага, где тут ближайший ЗАГС – сейчас со всех ног побегу…

– Ты хоть сам себя слышишь? – поинтересовался я, когда внутренне вспомнил все те слова, которые говорил кочегар дядя Лёша, когда ему на ногу свалилась стремянка… с тремя банками краски на верхушке. Мы тогда это нечаянно, чесслово… Я мимолётно усмехнулся воспоминанию и продолжил:

– Зачем мне твои диковины? Одежда? Драгоценности? Зачем мне власть, кусочек которой ты собираешься отщипнуть? У нас было море, где диковин в тысячи раз больше. У нас была свобода. А ты собираешься отнять всё это и серьёзно думаешь, что я смогу… нет, не то, что полюбить – не плеваться при твоём появлении? Да я горло тебе перережу собственными когтями, если попробуешь хоть что-то мне сделать… Женишок, бля… Женилку отрастил, а мозгов не прибавилось.

– Ну, - вздохнул Кай-сур, - когти вам купируют. Как и клыки. Всё-таки вы, Чоуроджи, опасные создания. И пусть эти амулеты не дадут вам не подчиниться приказу или причинить кому-либо вред, но я в последнее время не слишком доверяю Орденской работе…

– Купируют? – ахнул Антошка. – Вырвут, что ли?

Мне тоже стало не по себе, а этот гадский принц сказал… мягко, участливо так… но мне от этого ещё тошнее стало:

– Ну, не надо так грубо. Удалят. Вы не бойтесь, у нас отличные маги-лекари, я лично прослежу, чтобы вам не было больно. Для вас это безопасно, а всем окружающим спокойнее будет.

От этого заявления я просто охуел, ибо другой глагол для обозначения ситуации подобрать было трудновато. И он серьёзно говорит о том, что любит меня? Да от такой любви надо бежать, роняя тапки! И я скрипнул этими самыми клыками… пока не вырвали, и спросил: