Холодок

РавиШанкаР

– И увеличишь число несправедливости в этом мире? Что плохого мы сделали тебе? Лашайя, твоя потеря ужасна…

– Не говори мне о потерях! Что ты знаешь о них?

– Не так много, как ты, но кое-что знаю, - ледяным тоном отчеканил я, краем глаза отмечая, что жрец зашевелился и пытается встать, Мит-каль оказывает помощь потерявшему сознание Дин-суру, а Антошка стоял рядом со мной, не намереваясь отступать, готовый в любой момент продолжить начатое.

– Хоть я и выгляжу, как дитя Моря, - тихо сказал я, - но душа моя из другого мира. И там… там я потерял отца, стал беспомощным парализованным калекой, а моя мать услала меня с глаз долой, найдя нового мужа. И ты думаешь, что я ничего не знаю о потерях? А мой друг, которому тоже пришлось жить без семьи, потому что он выглядел не так, как хотели бы его родители? Думаешь, он ничего не знает о потерях? Давай не будем меряться потерями, Лашайя…

– Я не бросила бы своего мальчика… - неожиданно звучным голосом сказало чудовище… точнее Лашайя. – Я бы не оставила его, будь он хоть сто раз искалечен. Ни за что. Никогда.

– Я знаю, Лашайя. Ты была бы самой лучшей матерью, но… но разве ты не хочешь встретиться с ним? – спросил я.

– Как? – яростно взвизгнула Лашайя. – Аш-Асины замучили его! Аш-Асины забрали его у меня!

– Но его душа… - неожиданно поддержал меня жрец, которому Мит-каль помог подняться. – Солнечные Богини забрали себе его невинную душу… А ты предала себя Тьме. И ты не встретишься со своим мальчиком даже в посмертии. Ибо Солнечные Богини не допустят тебя в свой чертог, где сейчас живёт его невинная душа.

И тут тело чудовища стало меняться – словно сумасшедший гончар мял ком глины – просто так, даже не надеясь придать ему какую-либо форму. Лицо Лашайи вновь исказилось до неузнаваемости, и чудовище проревело:

– Чего вы ждёте? Уничтожьте меня!!! Ну же, глупые морские твари!

Ну уж нет. Теперь-то я точно уверился, что уничтожать чудовище не следует. Во всяком случае, пока.

– Лашайя! – крикнул я. – Не сдавайтесь! Тьма не хочет отпускать то, что ей досталось, но вы ещё можете всё исправить! Прошу вас, Лашайя!

Чудовище прекратило изменяться. На это раз перед нами возник другой лик – совсем молодой и красивой женщины, из глаз которой, не переставая, катились слёзы:

– Сожалею… - жалобно простонал этот лик. – Ах, как же я сожалею… Простите меня… Прости меня, Лашайя! Мальчик прав – мы должны исправить содеянное. Отпусти души детей…

И вновь раздался злобный рык. Тьма боролась, не желая сдаваться, я чувствовал, что силы наши на исходе, что Антошка держится только на одном чистом упрямстве, я слышал, как громко молился жрец, призывая Солнечных Богинь - ну не глупо ли это делать ночью… И вообще, какие Богини? Это всего лишь вера людей в несбыточное…

Но тут по моему атеизму был нанесён впечатляющий удар. Из ниоткуда раздался нежный голос:

– Молитва праведного всегда будет услышана… - и перед нами возникли две прекрасные женщины в простых белых платьях. Не знаю, были ли они красивы, но они были… лучезарны. Другого слова не подберёшь. И одна из них держала на руках ребёнка – красивого кудрявого мальчика лет семи.

– Наша Ночная сестра – Шан-Лагайя – позволила нам прийти по зову твоему, жрец, хоть сейчас и не наше время, - сказала та, что держала ребёнка на руках, с лёгкой укоризной в голосе.

Жрец тут же упал на колени и протянул руки к Богиням. Одна из них легко дотронулась до его макушки:

– Встань, наш достойный служитель. Свет да пребудет с тобою.

А вторая ласково сказала:

– Это твой сын, Лашайя. Хочешь ли ты присоединиться к нему? В наших Чертогах всем хватит места, а когда придёт время, вы оба отправитесь в мир для нового перерождения, и, возможно, ваша будущая судьба будет счастливее нынешней.

– Да, - отчаянно закричала Лашайя, - да!

И тут раздался такой звук, с каким рвётся гнилая мокрая тряпка, и голова чудовища словно раскололась. Оттуда выскользнул призрачный женский силуэт… за ним ещё один… и шесть совсем маленьких – детских. Богини протянули к ним руки, одна из женщин взяла на руки мальчика и стала обнимать его, смеясь и плача. Вторая же, из глаз которой перестали течь слёзы, оглянулась вокруг с лёгкой улыбкой сожаления, но, взяв за руки двух призрачных малышей, тоже двинулась к Богиням. А те обнимали всех – обнимали с материнской нежностью, и мне стало странно легко. С помощью Богинь, или нет, но мы сняли проклятие. И что будет с этими людьми дальше – теперь зависит только от них. А Богини неожиданно обратили свои взоры на нас:

– Хорошие мальчики, - ласково сказала одна.

– И задумали правильное дело, - добавила вторая.

– Мы не можем вмешиваться в ваши судьбы – ваши души не отсюда, - сказала первая.

– Но мы можем дать совет, - заметила вторая.

– Помните, - это заявили обе Богини хором, - что Талисман можно использовать трижды. Не ошибитесь в выборе. Не ошибитесь.

С этими словами они дотронулись до наших макушек, и тут же мы почувствовали, как восполняется потраченная сила, потом одна из сестёр проделала то же самое с Мит-калем и Дин-эром. А потом… потом они просто исчезли вместе со всеми освобождёнными душами – словно пронесся в прохладном ночном воздухе рой светлячков.

Я взглянул на поверженное чудовище – в этом месте была какая-то бесформенная непонятная куча. Может быть, к утру останки исчезнут. Может быть - останутся в назидание селянам. Это уже не наше дело.

Между тем ночь изменилась. Высыпали звёзды, появилась здешняя, забавная, похожая на бублик, луна. Ага. Если верить Богиням – то это не луна, а третья сестричка – Шан-Лагайя. Никогда не думал, что окажусь в мире, где Боги материальны, и их можно призвать так просто.

Я глянул на Антошку… И истерически хихикнул. В пылу схватки его одежда пришла в полнейшую негодность – порванная и грязная, она походила сейчас на лохмотья привокзального бомжа. А ещё чары… Видать, маскирующие чары не выдержали того безобразия, что творилось вокруг, и исчезли без следа. Так что мой друг сейчас выглядел как стопроцентный Чоуроджи. Судя по его взгляду – со мной творилось то же самое. Между тем двери храма начали отворяться… ой, что сейчас будет…

Однако Мит-каль ещё раз доказал, что он самый умный и опытный из нас. Быстрым движением сорвав с плеч халат, он закутал меня в него с головой и подхватил на руки. Аш-тах тут же последовал его примеру, проделав то же самое с Антошкой. А вывалившимся на площадь ошалевшим селянам оба толкнули короткую, но весьма зажигательную речь по поводу проклятия, его снятия и их (то есть селян) нехорошего поведения, из-за которого пострадали прекрасная госпожа целительница и её преданная служанка. Речь была весьма цветистой и эмоционально окрашенной, к сожалению, я её не запомнил, так как давился смехом от особо заковыристых оборотов. К тому же дышать, будучи закутанным в плотную ткань, было трудновато. К счастью, дуэт жреца и мага надолго не затянулся, и, оставив селян, полных бурного раскаяния, молиться Солнечным Богиням, Мит-каль и Аш-тах всё-таки притащили нас в домик жреца.

Все лишние оттуда уже успели слинять на ту же площадь, в домике была только Ашайя, которая довольно спокойно отреагировала на изменение нашего вида - вероятно, жизнь с братом-жрецом приучила её не нервничать по пустякам, дабы не портить карму. Только когда Аш-тах затворил, и, против своего обыкновения, запер дверь, он всё-таки задал вопрос:

– Какова же ваша цель, о могущественный маг и юные Чоуроджи? Ни в жизнь не поверю, что вы путешествуете просто так. Хоть это и не моё дело – но интересно же…