Холостяк
Шрифт:
Мошкин. Ну, хорошо, хорошо. Да вот возьмите шляпку, одеколон тоже, и прочее тут всё… (Отдает ей покупки. Маша и Пряжкина уходят в дверь налево. Мошкин обращается к Шпуньдику.) Ну что, Филипп, как тебе моя Маша нравится?
Шпуньдик. Очень, брат, она мне нравится… Очень, очень.
Мошкин. Ну, я знал… Однако ступай, коли уж тебе так надобно.
Шпуньдик. Как же, брат, нельзя… Мне и так перед дамами смерть было совестно… Впрочем, я сейчас явлюсь. (Уходит в переднюю.)
Мошкин (кричит
Стратилат. Никак нет-с. Я уж вам докладывал-с.
Мошкин (с неудовольствием). Я знаю, что ты мне докладывал… Удивительно! Уж он, полно, здоров ли?
Стратилат. Не могу знать-с.
Мошкин (плюет). Тьфу, какой ты! Я не с тобой говорю.
Маланья (вдруг входя из передней). Михайло Иваныч!
Мошкин (круто оборачиваясь к ней). Чего тебе?
Маланья. Денег на корицу пожалуйте.
Мошкин. На корицу? (Хватаясь за голову.) Да ты меня погубить собираешься, я вижу! Как же ты мне сказывала, что у тебя всё, что нужно? (Роется в жилете.) На тебе четвертак. Только смотри, если обед не будет готов через (смотрит на часы)… через четверть часа… я тебя… ты у меня… Ну, ступай же, ступай. Чего ты ждешь?
Стратилат (вполголоса уходящей Маланъе). Ай да куфарка!
Маланья. Ну, ну, фуфыря!
Мошкин. Поди сюда, ты, зубоскал, подай мне фрак. (Надевает фрак; Стратилат обдергивает его сзади.) Ну, хорошо, ступай. Да лампы что ж ты не зажигаешь? Вишь, смеркается. (Стратилат выходит в переднюю.) Что за притча? Не много я, кажется, сегодня ходил… во всяком случае, не больше вчерашнего, а ноги у меня так и подкашиваются. (Садится и глядит на часы.) Четверть четвертого. Что ж это они нейдут? (Оглядывается.) Кажется. Всё в порядке. (Встает и сметает платком пыль со стола. Звонок.) А! наконец!
Стратилат (входит и докладывает.) Петр Ильич Вилицкий и господин фон (заикается)… фон
Мошкин (шёпотом Стратилату). Что это? он велел так докладывать?
Стратилат (тоже шёпотом). Оне-С. (Стратилат выходит.)
Мошкин (шёпотом). А, а! (Громко.) Проси, проси.
(Входят Вилицкий и Фонк во фраках. Вилицкий бледен и как будто смущен; Фонк держит себя необыкновенно важно, строго и чинно.)
Вилицкий (Мошкину). Михайло Иваныч, позвольте вам представить моего приятеля, Родиона Карлыча фон Фонка. (Фонк чопорно кланяется.)
Мошкин (не без смущения). Мне чрезвычайно приятно и лестно… Я столько наслышался о ваших отличных качествах… Я очень благодарен Петру Ильичу…
Фонк. Я также с своей стороны весьма рад. (Кланяется.)
Мошкин. О, помилуйте-с!.. (Небольшое молчание.) Покорнейше прошу присесть… (Все садятся. Опять воцаряется молчание. Фонк с достоинством оглядывает всю комнату. Мошкин, откашлявшись). Какая сегодня, можно сказать, приятнейшая погода! Холодно немножко, а впрочем, очень приятно.
Фонк. Да; сегодня холодно.
Мошкин. Та-ак-с. (Вилицкому чрезвычайно мягким голосом.) Что это тебя сегодня не было, Петруша? Здоров ты? (Фонк делает едва заметное движение бровями при слове «тебя».)
Вилицкий. Слава богу. А что Марья Васильевна?
Мошкин. Маша здорова… Гм. (Фонку.) Изволили сегодня гулять-с?
Фонк. Да, я прошелся раза два по Невскому.
Мошкин. Весьма приятная прогулка; такое всё благовидное общество; ну, песочек тоже по тротуарам… Магазины… всё это очень удобно. (Помолчав немного.) Можно сказать, Петербург – первейшая столица мира сего.
Фонк. Петербург прекрасный город.
Мошкин (не без робости). Ведь за границей-с… ничего подобного не имеется?
Фонк. Я думаю, ничего.
Мошкин. Вот особенно когда Исакий будет окончен; {2} вот уже тогда точно… преферанс будет значите льный-с.
Фонк. Исакиевский собор превосходное здание во всех отношениях.
Мошкин. Я совершенно с вами согласен-с. А позвольте узнать, его высокопревосходительство как в своем здоровье?
2
Вот особенно когда Исакий будет окончен… – Строительство Исаакиевского собора в Петербурге шло 90 лет – с 1768 по 1858 год.