Homecoming

1

Ворота лязгнули. Лукас дернулся, и я успокаивающе сжала его плечо. Наш сопровождающий громко хмыкнул, но промолчал, слава господу, я не чувствовала в себе сил ссориться. Две недели изнурительного путешествия наконец закончились, и всё, о чем я мечтала, – душ и чистая постель. Последние два часа на КПП убили во мне всякое беспокойство, оставив тупое безразличие.

Жадное внимание сопровождало нас всю дорогу до дома. Я уже забыла, какими бесцеремонными могли быть местные жители. Лукас держался рядом, бросая панические взгляды по сторонам. В ритме большого города

привыкаешь не обращать внимания на попутчиков и прохожих, но здесь, на частной территории с населением меньше двух сотен, любой гость из внешнего мира становился событием. Особенно, если это скандальный гость.

Мать открыла дверь с задержкой. В моем детстве она поступала так с нежданными или неприятными визитерами. Я претендовала на оба статуса.

– Здравствуй, мама. – Я опустила плечо, позволив рюкзаку соскользнуть и упасть на дощатый пол с глухим звуком. Она не шевельнула и мускулом. – Позволишь войти?

Рассчитанная заминка перед движением: что-то осталось неизменным. Подтолкнула Лукаса вперед, наклонилась за вещами, но в глазах потемнело. По ближним рядам пробежал шепоток догадок – алкоголичка, наркоманка, беременная, – и я поняла, что должна покинуть крыльцо немедленно.

В доме было прохладно и тихо, из гостиной доносился приглушенный рокот телевизора. Лукас мялся в прихожей, не зная, куда себя деть и что позволено делать. Устало помянула материнскую принципиальность. Стащила кроссовки, наступая на задники, и повела мальчика наверх, опустив этап знакомства и упреков. Незапертой оказалась одна спальня, небольшое угловое помещение, хотя в это время мать никогда не брала посетителей, а некоторые комнаты соединяла дверь – вариант для консервативной пары или родителей с детьми. Я могла бы начать разговор с этого, с причины для немилости, но предпочла оставить Лукаса и нырнуть в санузел. Горячая вода и порция шампуня смыли неприятности дня.

Спустя сорок минут мы уже спали, предварительно подтащив к двери комод. Не думала, что придется прибегнуть к проверенному средству в отчем доме, однако maman дала понять: многое изменилось за эти годы. Надо играть по правилам.

*

Лукас заворочался с рассветом. Он сучил ногами и беззвучно всхлипывал, так что я гладила его по спине, пока он не открыл глаза. Было около пяти утра: слишком рано для общего подъема. Накинула куртку спортивного костюма, кивнула мальчику на его толстовку и поманила за собой.

Холодная плитка, скрадывающая шаги, заменила старые дубовые полы с их шероховатостью и тонким скрипом. Это было в духе матери: избавиться от несовершенства, каким бы ни было оно памятным. Лукас подергал за кофту, вопросительно поднимая брови, но я покачала головой, прижав палец к губам. Мы поднялись на верхний этаж. Дверь на чердак ожидаемо оказалась заперта, но меня это никогда не останавливало, ни в двенадцать, ни сейчас.

Толкнуть створку окна, уцепиться за откос и подтянуться. По широкому карнизу до балкона с пыльными решетками. Лукас наблюдал за мной округлившимися глазами и опасливо глянул вниз, когда я махнула рукой. Тихий вздох отразил его сомнения.

Город просыпался. Почти как в любимом мультике

детства, разве что никто не пел. Над трубами взвился дымок: здесь многие пользовались печами вместо газового или электрического отопления. Мама располагающе улыбалась, выслушивая рассуждения соседей о традициях и пользе вырубки сухостоя, а мужу и дочери с нескрываемым презрением говорила об отсталости этих животных.

Да, так она и говорила. Эти животные.

– Нам здесь не рады? – тихо спросил Лукас.

Я не хотела лгать. В задумчивости пропустила волосы сквозь пальцы, наслаждаясь легкостью чистых прядей.

– Никто не радуется чужакам. Если мы поведем себя правильно, сможем остаться.

– Что для этого нужно?

Я вздохнула. Если бы только у меня был ответ.

*

Когда мы спустились, девочка-подросток с темной кожей сервировала стол. Лукас робко поздоровался, но maman сочла ниже своего достоинства разговаривать с приплодом непутевой дочери, а девчушка только глянула с любопытством, на миг оторвавшись от дела. Мальчик смутился и оглянулся на меня в поисках подсказки. Указала ему на стул, чем заслужила неодобрительно поджатые губы матери.

– Итак, – уронила она, когда мы остались втроем. – Ты вернулась.

– Спасибо за приют, – ответила спокойно и вежливо. – Как твои дела?

Она сделала глоток, медленно и изящно, как полагается женщине ее возраста и статуса (и образа мыслей), после чего задала свой вопрос:

– Кто это?

Как всегда в ее обществе, на меня напало злое веселье. Я удивленно посмотрела на Лукаса, будто его присутствие стало сюрпризом.

– Мой сын, – прозвучало негласное «разумеется». – Лукас.

– Ты привела с собой бастарда, – холодно заметила матушка.

Я откинулась на спинку стула.

– Мы с отцом Лукаса сочетались браком, – уведомила любезно. – Теперь я ношу фамилию Адамиди.

– Это отвратительно, – скривилась она.

Вкупе с именем вышло на редкость незвучно, но уж как есть.

– Ты с этим… – мама выплюнула дальнейшее, – …Лукасом намерена задержаться?

– Насколько позволишь, – кивнула.

Теперь строгий взгляд прошил насквозь меня.

– Ты должна понимать свое положение, – сказала она ненавистным нотационным тоном. – Твое пребывание на территории клана полностью зависит от решения альфы.

– Выгонишь меня, если будет недоволен? – уточнила, скрывая ярость.

– Без промедлений.

*

– У тебя с альфой конфликт? – полюбопытствовал Лукас на пути к нужному дому.