Homo commy, или Секретный проект
Шрифт:
На следующий день Анатолий Николаевич предпринял поход в здание городской администрации – там располагалась избирательная комиссия. Самое официальное здание в городе встретило его неприветливо. Милиционер уколол вопросом: куда? Лифт не работал. Пришлось идти на четвертый этаж пешком.
За дверью с вывеской «Секретарь избирательной комиссии» обнаружилась немолодая скучная женщина с нездоровым бледным лицом. Появление Анатолия Николаевича было замечено.
– Вам чего?
– Я в депутаты хочу пойти.
– И что?
– Самовыдвигаться пришел.
– Мало
Как он мучился. Давным-давно Анатолий Николаевич ничего не писал, кроме стандартных отчетов. А тут – столь важный документ. Дважды начинал и ошибался. Волнение мешало ему. Наконец заявление было готово. Начальственный стол приблизился к Анатолию Николаевичу. Листок опустился на него.
– Посмотрите, пожалуйста.
– Меня зовут Светлана Игнатьевна. – Она говорила как строгая учительница. Цепкий взгляд пробежал по строчкам. – Все нормально. Давайте паспорт.
– Зачем? – испугался Анатолий Николаевич.
– Копию надо сделать, – ворчливо пояснила она.
Пребывание в начальственном здании утомило его. С какой радостью он, миновав зоркого милиционера, выпорхнул наружу, под серенький небосвод. И тотчас был встречен Юрием Ивановичем.
Выслушав эмоциональный отчет, Григорий достал из потертого, но весьма добротного портфеля мобильный телефон.
– Это вам. Чтобы я всегда мог вас найти. Не потеряйте.
– А кто платить будет? – с тревогой осведомился Анатолий Николаевич.
– На этот счет не беспокойтесь. Оплачено… Здесь в памяти всего один номер. Мой. Никому его не давайте. Буду нужен, звоните. Но по пустякам не дергайте.
Отягощенный строгими интонациями голос Юрия Ивановича напоминал голос той самой Светланы Игнатьевны, которой он совсем недавно сдавал заявление. Однако, телефон радовал глаз. И делал его, Анатолия Николаевича, солиднее. Как славно было сознавать, что эта недешевая вещь теперь подчиняется ему.
– Идемте, – весьма нетерпеливо проговорил Григорий.
– Куда?
– Вносить денежный залог.
Сберкасса приняла их, поставила в очередь. Анатолию Николаевичу пришлось заполнять квитанцию. Потом, когда настало время, большие деньги появились из кармана Григория, попали к Анатолию Николаевичу в руки. Но лишь для того, чтобы он тут же отдал их совсем несимпатичной девушке. А взамен получил убогий листок бумаги. Вот жалость.
Поход в новую жизнь закончился. По крайней мере, в этот день. Анатолий Николаевич был рад возможности вернуться на рабочее место. Он устал. Ему ничего не хотелось. И все-таки ощущение важности свершившегося не покидало его. Ему казалось, что он выглядит как-то особенно. Увы, подчиненные не замечали происшедшей с ним перемены.
«Они еще узнают», – думал он, поглаживая лежащую в кармане тушку мобильного телефона.
Позже, когда он и Валентина после очередного соития лежали на топчане, он вдруг сообщил:
– На выборы пойду. По нашему округу.
– Зачем?
– Пользу хочу принести. Трудящимся. Что я здесь? Сама знаешь. Депутатом надо
– А деньги?
– Будут.
– Откуда?
– Есть люди, которые хотят помочь.
– С какой стати?
– Им надо, чтобы я пошел на выборы и победил Квасова.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы среагировать на его слова.
– Толя, он – Квасов. Его знают.
– Он – Квасов. А я – Кузьмин. Еще посмотрим, что лучше. – Он потянулся к пиджаку, висевшему на спинке стула. Пальцы нашли то, что веселило душу.
– Смотри. – Он протянул Валентине продукт финской инженерной мысли, весьма симпатичный на вид.
Эффект был вовсе не такой, на какой он рассчитывал. Валентина совсем не удивилась. Повертев телефон, сказала:
– Ты хорошенько подумай, стоит ли тебе ввязываться во всё это.
Слышать такое было обидно.
– Думаешь, я ничего не могу?
– Можешь. Я совсем о другом. Тебе не дадут победить. Неужели ты не понимаешь?
Он молчал. Хмуро. Беспросветно.
– Я не хотела тебя расстраивать… – Она обняла его, поцеловала в щеку.
– Идем, – сказал он и потянулся за рубашкой.
– Куда?
– Увидишь.
Улица подставила им тротуар. Вечерний небосвод накрыл высоким куполом, по-доброму светлым, не грозящим дотошными осадками. Неспешное перемещение доставляло им удовольствие.
5
Валентина понравилась ему сразу, едва появилась у него в цехе. До этого на складе хозяйничала старенькая тетя Маша, глухая и ворчливая, а тут – молодая, интересная женщина, очень приветливая. Красота у нее была не такая броская, как у модных актрис, фотомоделей – спокойная, какая бывает у надежных русских женщин. Ему нравилось разговаривать с ней. Он искал повод, чтобы сходить на склад. Но долгое время не давал волю своим чувствам. Пока не наступил Новый год. Они отмечали его в цехе. Подчиненные напились капитально. Трезвыми остались он и Валентина. Когда рабочие разбрелись, Анатолий Николаевич обнял ее, принялся целовать. Ей это понравилось. Несколько минут спустя Валентина потащила его на склад. И там он получил подарок, тот, который давно мечтал получить. Так начались их отношения, скрываемые ото всех, потому что Анатолий Николаевич не хотел, чтобы знали о его романе с подчиненной – ни к чему. Работа есть работа.
Когда они поравнялись с «Макдональдсом», Анатолий Николаевич решительно повернул к освещенному веселыми огнями входу. Именно в «Макдональдс» он и направлялся. Ему вновь хотелось подвергнуться беспардонному американскому влиянию.
Внутри было шумно, играла музыка, звучали многие разговоры. Он чувствовал себя весьма уверенно. Проследовал к прилавку, встал в очередь, буднично поинтересовался у Валентины:
– Что тебе взять?
– Не знаю…
– Чизбургер попробуй. Филе о фиш тоже вкусно. С рыбой. Хотя… дорого. В общем, чизбургер. И картошку. Хорошо? Столик займи.