Homo commy, или Секретный проект

Харичев Игорь Александрович

– Разве это заграница? Не смешите. Ничего, побываете. Но для этого придется вкалывать. С утра до вечера. – Григорий положил перед ним несколько листков бумаги. – Вот план действий на ближайший месяц. Если мы работаем вместе, я хотел бы, чтобы всё, записанное здесь, – чистенький палец уперся в листок, – выполнялось в срок и до последней буквы.

Анатолий Николаевич энергично затряс головой в знак согласия. Потом он шел домой, пребывая при этом в озадаченном состоянии. Жизнь совершила немыслимый вираж, вылетела из

привычной колеи. Он вдруг понял, что ему предстоит поменять способ своего существования. Чересчур много обязательного появлялось в его жизни. Это пугало. И притягивало. Хотя, пожалуй, больше пугало.

Григорий двигался в ином направлении. Настроение у него тоже было иное, чем у Анатолия Николаевича. Искрящийся задор наполнял его.

«Антипиар начался, – весело размышлял он. – Ответ Квасову. Красный ответ. Проект «КОК». Позабавимся».

Через несколько минут солидное здание впустило его в свое нутро. Дюжий охранник весомо кивнул, признавая его право на проход. Лестница привела на третий этаж. В солидном помещении его ждали. Начался важный разговор. Григорий чувствовал себя легко, уверенно.

– Кузьмин согласился. Завтра пойдет в избирательную комиссию. Таким образом, проект «КОК» стартовал.

– Что за Кок?

– Красный ответ Квасову.

– Ответ… Уверен, что поможет? – сколь острым, въедливым был взгляд самых важных глаз.

– Уверен.

– Хорошо… Надо отметить. – Самая важная голова обернулась к сидевшему рядом человеку. – Возьми там виски… – И вновь глаза на Григория. – А как ты собираешься с ним общаться? Он тебя не вычислит?

– Куплю два мобильных телефона. Один ему, другой мне. Он будет знать номер только этого телефона. После выборов избавлюсь от симкарты. Кроме того, я ему представился как Юрий Иванович. То, что я из Москвы, разумеется, не говорил. Так что никаких концов.

– Хорошо…

Часть содержимого бутылки перешло в четыре изящных стаканчика. Руки подняли их над столом.

– За успех.

Ополоснув горло, виски направилось в желудки, дабы совершить там необходимое действие, столь ценимое людьми.

– А как наши дела?

– Нормально. Поводов для беспокойства нет.

– Не финтишь? – Пара глаз вновь смотрела на Григория въедливо, изучающе.

Выдержав нужную паузу, он абсолютно спокойно проговорил:

– Я клиентов не кидаю. Мне мое имя дорого.

– Ну, тогда еще по одной. За наши успехи.

Бутылка поделилась другой частью своего содержимого, произведенного в далекой Шотландии, где из ячменя умеют делать не только пиво и кашу. Благородная жидкость в очередной раз произвела достойное действие на глотки.

– По третьей сам Бог велел, – вновь прозвучал самый важный в помещении голос. – За прекрасных дам. В смысле, чтоб давали почаще. – Каким жизнеутверждающим был высокий смех.

Бутылка не стала скупиться, отдала остатки содержимого. Третья

порция была дружно поглощена присутствующими глотками.

– Все. Пора отдыхать. До завтра.

Оставшись в одиночестве, Григорий отправился на второй этаж. Здесь в большой светлой комнате работало с два десятка человек. Одни проверяли подписные листы, другие готовили письма избирателям, третьи раскладывали агитационные материалы. Штаб действовал.

Внимание было продемонстрировано каждому. А попутно – осуществлен контроль. Ничего нельзя пускать на самотек – этого принципа Григорий придерживался неукоснительно.

Через час люди отправились по домам. Остались только Григорий и худенькая, голубоглазая секретарша Оля. Она выглядела вконец усталой.

– Может быть, выпьем? – предложил Григорий.

– Я не против. Где?

– Зайдем ко мне. Я тут недалеко живу.

– А есть, что выпить?

– Купим.

– Ну… если ненадолго.

Большая комната осиротела, погрузилась в темноту. Предвыборные хлопоты замерли на столах.

Небольшой, но бойкий магазинчик снабдил их всем необходимым, забрав при этом некоторую сумму денег из добротного кошелька Григория, сработанного известной западной фирмой. Он не любил дешевых вещей.

Вскоре они выпивали в солидной двухкомнатной квартире, которую он снимал. Сам он сидел на стуле, Ольга – напротив, на диване, куда он ее определил. Телевизор создавал необходимый фон, показывая очередной американский фильм, что-то на редкость приличное, без мордобоя и примитивных злодеев.

Выпили по одной, потом еще. И еще. Жизнь обретала более мягкие краски. Проявились желания, которые прежде лишь угадывались. Григорий пересел к Ольге, обнял.

– Григорий Матвеевич, не надо.

– Надо. Перестань ломаться.

– Григорий Матвеевич…

Он принялся целовать ее, потом начал раздевать. Поначалу она вяло сопротивлялась, потом уступила.

Он сделал то, что ему хотелось, не слишком заботясь о ней. Потом они лежали рядом.

– Ты чего такая скучная? – спросил Григорий.

– А чему радоваться?

– Жизни… Что твой бывший муж?

– Не знаю.

– Вы не встречаетесь?

– Я не хочу его видеть.

– А мужик тебе не нужен?

Она помолчала. Потом раздалось:

– Я замуж хочу.

– Хоти, – позволил Григорий.

– Все как-то не получается…

– Главное – стараться.

– А вы почему не женаты?

– Два раза был женат. Хватит.

Он предпринял новую атаку, успешную для него. После этого она принялась одеваться.

– Ты чего?

– Мне пора домой.

– Оставайся до утра.

– Не могу. Мама ждет.

– Ты что, маленькая?

– Она за меня волнуется.

Григорий достал бумажник, выудил оттуда пятисотрублевую купюру.

– Поймай машину. Время позднее. Не рискуй.