Homo Divisus
Шрифт:
– Вот именно.
– Забавно. И много он уже напридумывал?
– Нет. Он просто заполняет свой мир деталями.
– Хорошо. А как с противоречиями? Если, например, он вообразит себе, что проникает сквозь стены, либо, что у бегемотов шесть ног...
– Противоречия, которые можно установить объективно, немедленно отсеиваются и не вводятся в структуру имитированного мира.
– А логические противоречия?
– С этим хуже. Но в конце концов это проблема не новая. Ошибки синтаксического характера можно распознать и не вводить. Проблемой остаются семантические ошибки.
– Понимаю. Так как же попасть туда, в его имитированную действительность?
– Это тоже не просто. Всякий раз, когда он надевает контактный шлем - начинает "работать" его индивидуальность. Если в момент включения шлема существуешь ты, твоя индивидуальность угасает, если он - остается.
– Ясно. Так как же?
– Ты считаешь, что это действительно необходимо?
– Полагаю, да.
Тельп задумался,
– Кев, - сказал Тертон, - все, что произошло до сих пор, я могу понять. Возможно, я и сам поступил бы не иначе, если даже объектом таких действий был ты. Но то, о чем я прошу, думаю, ты можешь сделать для меня, Джулиуса Тертона, которого знаешь чуть ли не с пеленок и, вероятно, немного любишь.
– Хорошо, - решился Тельп.
– Я введу поправку в программу, но только на один сеанс. Помни, что в том мире ты - Корн и неотличим от него.
– Ясно. Знаю. Спасибо, Кев. Прощай!
– Тертон встал и, не гляда больше на Тельпа, вышел. Посмотрел на озеро, но белого штриха паруса там уже не было. Домики Центра Космического Прослушивания по другую сторону озера расплылись в тумане, стелющемся над водой.
Направляясь к вездеходу, он уже знал, что станет делать.
7 На обратном пути и за обедом он обдумывал свои действия. Окончательно решился к вечеру, когда продумал все до конца, вплоть до предварительных тестов, тщательно увязав их с принципиальными элементами так, чтобы все вместе взятое образовывало единое целое. Конечно, для существа дела это, возможно, и не имело значения, однако он не видел причин, мешающих реализовать задуманное таким образом, чтобы не только достичь намеченной цели, но и получить конструкцию, которая бы ему нравилась.
Когда все было решено, он вызвал робота и приказал установить шлем на прежнее место. При этом в который уже раз мелькнула мысль, что робот выполняет приказы, не задавая вопросов, и в этом его преимущество перед человеком. Закончив работу, робот удалился. Тертон надел шлем, поджал электроды и... очутился в странном помещении, из окон которого был виден город, а еще дальше - лес и поля. Он с удовлетворением отметил, что Кев выполнил свое обещание.
– Ты уже вернулся? Как прошли эксперименты?
– послышался голос из глубины квартиры, и в комнату вошла женщина. Тертон не ожидал встретить ее здесь и подумал, что Корну везет, точнее, везло в жизни.
– Какая ты красивая, - сказал он.
– Что... Стеф, что с тобой?
– удивилась женщина.
– Я буду повторять это ежедневно, потому что это правда, - ответил Тертон, одновременно соображая, как бы узнать ее имя.
– Общение со сверхсистемой идет тебе на пользу, - на ее лице мелькнула счастливая улыбка. "Может, она и верно его любит, - подумал Тертон.
– Конечно, так, как может любить персонификат Опекуна, то есть, пока не снят шлем".
– Обед готов, - сказала женщина.
– Спасибо. Я поел там, - Тертон заметил, что это ее огорчило, но он не любил вводить питательные жидкости в организм во время сеанса, имитированным элементом которого был прием пищи.
– К тому же я жду посетителя.
– Ты не говорил...
– Старый знакомый, возможно, несколько экзотичный, но если он появится, нам надо будет кое-что обсудить.
– Что?
– Неважно. Этакая послеобеденная беседа. Только не удивляйся его внешности, - Тертон уселся в кресло, подумал, что хорошо бы еще под голову любимую подушку с драконами, и тут же почувствовал мягкую опору, но даже не обернулся, уверенный, что драконы будут на своем месте. "Итак, структура изменяется, - подумал он.
– В обычном фантотроне за подушкой пришлось бы сходить, как в жизни".
– Я сварю тебе кофе, - сказала женщина.
– Я должен называть тебя как-то так, чтобы новое имя больше соответствовало твоей внешности...
– Кома тебе уже не нравится?
– Почему же, тоже красиво, но, может, удастся придумать что-нибудь еще.
– Маешься бездельем, Стеф?
– Кома прикинулась недовольной, но он знал, что это неправда.
"Ну, ему пора", - решил Тертон. Он заранее придумал своего посетителя и знал, что сейчас тот позвонит. Знал также, как он будет выглядеть, потому что именно таким его придумал. Подушка была тестом номер один. Внешний вид объекта второго теста находился на грани синтаксической ошибки, но Тертону необходимо было знать, насколько эластичны фильтры системы. Объект не был синтаксическим абсурдом, тем не менее вероятность его появления здесь была близка к пределу невозможного.
Как он и хотел, раздался звонок. Тертон сам пошел отворить дверь. Объект оказался на месте.
– Входи, - пригласил Тертон.
– Давненько не виделись.
Он посмотрел на Кому и увидел на ее лице удивление. На пороге стоял ацтек в головном уборе с перьями экзотической мексиканской птицы, названия которой Тертон не знал, но помнил внешний вид украшения, и для Опекуна этого оказалось достаточно.
"Прекрасно, - подумал он, - появление в городе столь странно одетого человека синтаксические фильтры допустили. Все, что он скажет, уже будет ошибкой имитированной действительности, но, видимо, информация такого рода не проверяется, а берется непосредственно из центральных мнемотронов, где, разумеется, эти факты есть и должны быть, как и все, что известно нашей цивилизации".
– Садись, - бросил он ацтеку, указывая на кресло.
– Что ему здесь надо?
– спросила Кома.
– Не мешай, милая. Увидишь сама. Меня интересует период между "двенадцатым" и "третьим домом", - повернулся он к гостю.
– Значит, также "тринадцатый кролик", "первый камыш" и "второй кремневый нож", - ацтек говорил странным, немного хрипловатым голосом.
Тертон не установил заранее звучания голоса, но тут же представил его себе таким, каким хотел бы услышать.
– Да, - ответил он.
– 1514-1521 годы, - сказала Кома.
– Что у тебя за странные интересы, Стеф?
"Отлично, Опекун, - подумал Тертон.
– Уже понял, о чем мы".
Результат теста оказался положительным, поэтому можно было уже кончать игру, выпроводив индейца из квартиры, но Тертону хотелось, чтобы Кома еще послушала ацтека, так как рассказ гостя был декорацией его плана.
– Расскажи, как все началось, - сказал он.
– Еще за десять лет до прихода испанцев на небе явилось первое зловещее знамение - огненные колосья кукурузы, свисающие огненные полотнища, казалось, утренняя заря пронзает небо, снизу - широкая, вверху - острая...
– начал ацтек.