Homo Divisus
Шрифт:
– Зодиакальный свет или полярное сияние. Точно не установлено, - вставил Тертон.
– Вот уже сердцевину неба охватило оно. И вырвался вопль из уст людских, и ужас обуял все живое. И было это в году "двенадцатый дом". Второе страшное знамение явилось здесь же. Сам по себе возгорелся ясный огонь, никто его не раздувал, случилось это в доме Колибри с Юга.
– Это был Бог города, - сказал Тертон.
– Знаю, не мешай, - Кома внимательно слушала.
– Оказалось, - продолжал ацтек, - возгорелся столб деревянный. Изнутри вырвались огненные колосья кукурузы, полыхающие языки огня. Очень быстро уничтожили
– Потом ученые установили, что это был метеорит, - сказал Тертон, глядя на Кому.
– Оттуда, - продолжал ацтек, - прилетела она, с захода солнца, и бежала на восток, подобная дождю из огненных цветов. Далеко тянулись косы ее.
– Достаточно, - сказал Тертон.
Индеец замолчал.
– Продолжай, - попросила Кома.
Этого Тертон не планировал.
– Он спешит. Через час улетает на страторе.
– Ты хотел сказать "на самолете", - поправила Кома.
– Я не очень спешу, - отозвался ацтек.
– Знаешь, Корн, я не помню, где познакомился с тобой.
"Так. Опекун берет инициативу в свои руки", - раздраженно подумал Тертон. Это не входило в его планы.
– Не помнишь? У пирамид в Теотигуакане, где ты работаешь гидом, - Тертон решил подкинуть Опекуну объяснение.
– Ты, конечно, переборщил, прилетев сюда в своем рабочем наряде, - добавил он.
– Позвольте снять перья, - сказал ацтек и положил свой головной убор у ног.
– И зачем я сюда пришел? Кажется, я всегда навещаю Корна, когда бываю в этом городе.
– Да. Ты не помнишь его, Кома?
– рискнул Тертон.
– Мне казалось, вы с ним однажды беседовали.
– Возможно, - отозвалась Кома.
– Его трудно не запомнить. Тогда он тоже спешил на самолет.
– Да. Припоминаю, - сказала Кома, а ацтек встал и поднял с пола свой удивительный головной убор.
"Ну, кое-как пробился через контроль Опекуна, - подумал Тертон.
– Счастье, что Опекун - всего лишь компьютер, громадный компьютер, и для него даже то, что почти совсем невероятно, немедленно перестает быть необычным, если только это каким-то образом может быть проверено. С человеком было бы труднее".
– Я пойду, - проговорил ацтек.
– До следующей встречи.
– Прощай, - Тертон проводил гостя до порога и старательно прикрыл дверь.
Когда он вернулся в комнату. Кома сидела в кресле и смотрела на него.
– Ты какой-то странный, Стеф, - сказала она.
– В чем дело?
– Может, немного устал и еще должен поработать.
– Сейчас?
– Да.
– Что будешь делать?
– Рассчитывать.
– Что?
– Ты никогда не была такой любопытной, Кома. Просто расчеты для следующих экспериментов.
– Сам? Без компьютера?
Она вышла на кухню, а он сел к письменному столу и потянулся за бумагой и шариковой ручкой, которой и сам иногда пользовался в своей реальности. Здесь, разумеется, ручка тоже была, потому что она принадлежала этой реальности.
"Вот прихватить бы ее отсюда", - подумал Тертон. Свою ручку он с трудом отыскал несколько лет назад в антикварном магазине. "Ведь и ручка и все остальное - всего лишь иллюзия", - подумал он, зная, что устройства, конструирующие эти иллюзии, лишь немногим менее сложны, чем мозг человека, но быстродействие их в миллионы раз больше, и поэтому такие иллюзии настолько совершенны, что даже ему, старому манипулянту и профессору нейроники, подсказывают нереальные желания.
Он принялся за расчеты. Вычисления были нетрудными, но он уже отвык считать сам, поручать же их компьютеру не хотел, потому что тогда пришлось бы посвятить в расчеты Опекуна, а так лишь результаты попадали в имитированную действительность.
Он начал с массы, которая дала бы нужный эффект, потом уточнил потери в атмосфере и скорость. Уже закончив предварительные расчеты, понял, что распад глыбы должен произойти в атмосфере. Тогда он увеличил массу так, чтобы хоть один осколок, прошедший сквозь атмосферу, выполнил условия. Получилась чудовищная величина. Он проверил исходные данные и вычисления - все было правильным. Увлеченный работой, он не заметил, как подошла Кома и встала у него за спиной. Он почувствовал прикосновение ее руки к волосам и обернулся. Она смотрела не на него. Она смотрела на листок бумаги, на формулу Эйнштейна, на ее трансформацию: в левой части равенства энергию заменила масса.
Он знал, что она заметила это, но еще не поняла. Тогда он встал и заслонил собою листки.
– Подожди, Стеф, - сказала Кома.
– Ты рассчитываешь что-то интересное.
"Она не должна этого видеть, - подумал Тертон.
– Опекун получает информацию непосредственно через нее. Не должна..."
Он обнял ее и поднял. Поднял легко - избыток сил в его теле действовал и здесь, в имитированном мире. Она удивленно смотрела на него, пока он нес ее к окну.
"Это фантом. Это всего лишь фантом", - повторял он себе.
Кома поняла, только когда была уже возле окна. Она закричала, и он увидел в ее глазах страх. Попыталась вырваться, но он был сильнее.
– Стеф...
– он выбросил ее наружу. Она крикнула что-то еще, а потом была уже слишком далеко, чтобы он мог ее слышать.
– Это же фантом, - еще раз повторил он тихо. "Когда я выключаю проектор и с экрана исчезает лицо любимой женщины, - подумал он, - не убиваю же я ее. И изображение на экране, и эта девушка, Кома, - фантомы. Разница только в сложности генерирующей их аппаратуры. Вот и все". Но в то же время он знал, что в чем-то различие все-таки есть и чувствовал себя так, словно убил человека.
Теперь надо было действовать быстро. Имитированная действительность должна реагировать так же, как действовал бы оригинал. Правда, он не знал, что делали с такими, как он, в прежние времена, но наверняка общество преследовало их. И сейчас реакция должна была быть аналогичной. Он собрал листки с вычислениями и бросился к лифту.
В кабине никого не было, и, глядя на мигающие номера этажей, он с нетерпением ждал, пока лифт опустится. Внизу, в остекленном холле, девочка ела мороженое, а какие-то люди, вероятно, родители, выкатывали на улицу прогулочную коляску. Он разминулся с ними в дверях, которые норовили закрыться, но присматривавший за створками автомат не допускал этого фотоэлемент реагировал на присутствие людей. "Фантомы, - подумал Тертон, - такие же декорации, как и все эти дома".