Homo Incognitus: Автокатастрофа. Высотка. Бетонный остров (сборник)
Шрифт:
Воэн стоял у моего плеча, как инструктор, готовый прийти на помощь способному ученику. Когда я рассматривал свое фото с грудью Ренаты, Воэн потянулся и пальцем с треснувшим, испачканным моторным маслом ногтем показал на хромированную раму окна и растянутую бретельку бюстгальтера молодой женщины. По дикой прихоти фотографии они образовали металлически-нейлоновую рогатку, которая выстреливала искаженный сосок мне в рот.
Лицо Воэна было безучастным. Детские прыщи оставили на его шее архипелаг оспин. От белых джинсов исходил резкий, но не противный запах – смесь спермы и охлаждающей жидкости. Воэн начал листать альбом, иногда наклоняя его, чтобы показать мне необычный ракурс съемки.
Я взглянул на длинные бедра и крепкие ягодицы Воэна. Каким бы плотским ни представлялся акт содомии с Воэном, эротики в нем не было. И ее отсутствие делало этот половой акт вполне возможным. Воткнуть член ему в анус на заднем сиденье автомобиля было бы так же стильно и отвлеченно, как и заснятые Воэном сцены.
В дверях появился телережиссер, зажавший в пальцах мокрую разваливающуюся сигарету.
– Эй, Во, можешь исправить? Сигрейв напортачил… Супермозг, да?
Воэн отложил фотоштатив, который натирал маслом, и мастерски собрал косяк, всыпав обратно крупинки гашиша, выпавшие ему на ладонь. Он лизнул бумагу острым и быстрым, как у змеи, языком, закурил и втянул ноздрями дым.
Я проглядел пачку свежеотпечатанных снимков на столе у окна – на них оказалось знакомое лицо киноактрисы, выходившей из лимузина у лондонского отеля.
– Элизабет Тейлор… Вы преследуете ее?
– Пока нет. Баллард, мне нужно с ней познакомиться.
– Это в рамках проекта? Вряд ли она вам поможет.
Воэн прохромал по комнате на ногах разной длины.
– Тейлор сейчас работает в Шеппертоне. Вы ведь снимаете ее в рекламе «Форда»?
Воэн ждал ответа. Я понимал, что увертки тут не пройдут. Но вспомнив мрачные катастрофические фантазии Сигрейва – заставить киноактрис биться в каскадерских машинах, – решил промолчать.
Все прочитав по моему лицу, Воэн повернулся к двери.
– Я позову доктора Ремингтон, после поговорим, Баллард.
Он протянул мне, видимо, в качестве примирения, пачку порядком замусоленных датских эротических журналов.
– Вот, посмотрите – здесь снимки гораздо профессиональнее. Можете наслаждаться вместе с доктором Ремингтон.
Габриель, Вера Сигрейв и Хелен гуляли по саду – их голоса тонули в реве взлетающего самолета. Габриель вышагивала посередине на скованных ногах; плохая пародия на прогулку воспитанниц пансиона благородных девиц. Ее бледная кожа поблескивала в свете желтых уличных фонарей. Хелен придерживала Габриель за локоть, ведя через траву по колено. Мне вдруг пришло в голову, что за все время, проведенное с Хелен Ремингтон, мы ни разу не говорили о ее мертвом муже.
Я проглядел цветные фото в журнале. На всех так или иначе центром был автомобиль: приятные молодые пары вокруг американского кабриолета, припаркованного на мирном лугу; бизнесмен средних лет и его секретарша, обнаженные, на заднем сиденье «Мерседеса»; гомосексуалисты, раздевающие друг друга на придорожном пикнике; моторизованная оргия подростков на двухъярусном трейлере. И на всех фотографиях – блеск приборных панелей и оконных жалюзи, сияние суперполированного винила, отражающего выпуклости то живота, то бедер, то зарослей на лобке, торчащих из каждого угла салона автомобиля.
Воэн
Глава 11
Встреча с Воэном и альбом с фоторепортажем подстегнули все мои воспоминания о крушении мечты. Спустившись через неделю в подвальный гараж, я понял, что не могу направить машину в студию в Шеппертоне, как будто за ночь автомобиль превратился в японскую упертую игрушку или обзавелся, как и моя голова, мощным гироскопом, который указывал только на подножие эстакады у аэропорта.
Ожидая, когда Кэтрин отправится в летную школу, я поехал к автостраде и через несколько минут застрял в плотной пробке. Ряды застывших автомобилей тянулись до горизонта, где поджидали машины в заторах на дорогах к западу и югу от Лондона. Я продвинулся чуть вперед, и мне стал виден наш собственный дом. За перилами балкона Кэтрин ходила по сложному маршруту, несколько раз беседовала с кем-то по телефону и записывала что-то в блокнот. Неожиданным образом она играла меня – я уже знал, что вернусь в квартиру, как только Кэтрин уйдет, и займу на балконе позицию выздоравливающего. Я впервые осознал, что сидя там, по центру пустого фасада, виден десяткам тысяч скучающих водителей, и многие наверняка гадают, что это за забинтованная фигура. В их глазах я – некий кошмарный символ, домашний идиот, пострадавший умом в автокатастрофе и теперь выставляемый на балкон по утрам.
Машины чуть двинулись к перекрестку с Вестерн-авеню, и стеклянная жилая высотка заслонила от меня Кэтрин. Я ехал в плотном потоке, и нас всех заливал солнечный свет, кишащий мухами. Странно, но я почти совсем не ощущал беспокойства. Дурное предчувствие, висевшее надо мной, подобно светофорам, в мои прежние выезды на автострады, пропало. Присутствие Воэна где-то рядом со мной на переполненных мостовых убеждало меня, что можно отыскать ключ к грядущему Автогеддону. Сделанные им фотографии половых актов, кусков радиаторных решеток и приборных панелей, единения локтя с хромированной рамой, влагалища – с приборами демонстрировали возможности новой логики, даруемой развивающейся технологией, коды нового союза чувства и возможностей.
Воэн меня напугал. То, как грубо он манипулировал Сигрейвом, играя на жестоких фантазиях травмированного на голову каскадера, ясно показывало: он пойдет на все, чтобы извлечь пользу из любой ситуации.
На перекрестке с Вестерн-авеню движение ускорилось, и я свернул на север на первом правом повороте к вокзалу Дрейтон-парк. Дом нависал надо мной вставшим на попа стеклянным гробом. Загнав машину в подземный гараж, я беспокойно метался по квартире, ища блокнот, в котором Кэтрин отмечала телефонные звонки. Я хотел перехватывать сообщения от ее любовников – не из сексуальной ревности, а потому что ее романы шли вразрез с чем-то, что замыслил для всех нас Воэн.
Кэтрин продолжала относиться ко мне с великодушием и любовью. Она настаивала на моих встречах с Хелен Ремингтон – мне порой казалось, что она готовит почву для бесплатных консультаций с явными лесбийскими оттенками по поводу неясных гинекологических жалоб; у межконтинентальных пилотов, с которыми она браталась, было, наверное, больше болезней, чем у запуганных иммигрантов, осаждающих бюро Хелен Ремингтон.
Разыскивая Воэна, я все утро мотался по дорогам вокруг аэропорта. Я торчал на смотровой площадке Океанского терминала, надеясь увидеть, как Воэн преследует приехавшую поп-звезду или политика.