Хонорик выходит на дело

Сотников Владимир Михайлович

– Уважаемая Ольга Сергеевна, Артем передал мне вашу просьбу, - сказал Карлик.
– Что ж, я избавлю вас от страшного портрета. Сколько вы хотите за него?

– Мою просьбу?
– переспросила старушка.
– Не больно-то я и просила! Это Артемка меня уговаривал...

– Сейчас это не имеет значения, - кашлянул Карлик.
– Давайте договоримся о главном - о цене. Сколько?

– Цена, мил-человек, не главное, - вздохнула Ольга Сергеевна.
– Что это вы думаете, будто главное в жизни деньги? А вот нет здоровья, так и деньги никакие не нужны. Вот сестра

моя Вера лежит сейчас в больнице и ни о каких деньгах не думает и думать не хочет. Жалеет только, что мало жить осталось.

– Ну, это вы зря, - успокоил старушку Карлик.
– Вот сейчас получите деньги за портрет, накупите сестре витаминов, фруктов всяких. Да и лекарства, наверное, больших денег стоят. Вот для чего деньги нужны - хоть и не главное место в жизни они занимают, но очень важное, уважаемая Ольга Сергеевна!

– Понятное дело, кто ж с этим спорит, - опять вздохнула старушка. Когда здоровье есть, и деньги в радость. А когда нету, никакие деньги не помогут. Может, если уж совсем миллионы... Врач Верин говорит, что за границей ее болезнь лучше лечат. Так ведь для такого лечения тыщи долларов нужны. Где ж их взять?

– Ну, тыщи долларов, конечно, я вам не предложу, - закряхтел Карлик. А вот тысячу рублей за портрет я готов дать. Думаю, что такая цена вас устроит.

– Ох...
– уже в который раз вздохнула старушка.
– Надо бы, конечно, у Веры спроситься... Но и ночевать с этим портретом боюсь, да и ты, мил-человек, не будешь ведь ждать, а?

– Не буду, не буду, - поспешно согласился Карлик.
– У меня времени свободного нет - работы много. Не хотите - как хотите, только говорите скорее, и я пойду.

– Ладно, согласная я, - торопливо произнесла старушка.
– Только вот что, мил-человек... Если вдруг Вера ругать меня станет, то давай договоримся, что портрет я обратно за те же деньги выкуплю. Вот, через Артемку и выкуплю - пошлю его к тебе, он и заберет портрет!

– Вообще-то это не в моих правилах, - недовольно сказал Карлик.
– Но так и быть, учитывая ваше положение...

Макар не находил себе места - от волнения он потирал руки, прыгал, но ничего не мог придумать. Как помешать Карлику купить портрет? Сейчас они выйдут из квартиры, пойдут в антикварный... И оттуда портрет уже уплывет в неизвестном направлении!

Макар вопросительно взглянул на Соню. Что же она заслушалась? Как будто самое важное сейчас на свете - слушать этот разговор! Да и так все понятно: в квартире уже обо всем договорились.

И тут Макар уидел, что Соня поспешно налаживает свой звуковой "инструмент", разглаживает фольгу. Похоже, она намеревалась вмешаться в разговор... На душе у Макара сразу стало и спокойнее, и тревожнее одновременно. Спокойнее, потому что он знал: Соня что-то придумала. А тревожнее, потому что... Потому что все равно ему казалось, что ничего они не добились ни своей слежкой, ни вообще всем расследованием в целом.

Металлически-живой звук послышался сначала тихо-тихо, будто рождался где-то в стенах, потом он начал расти и переливаться самыми разными тонами.

– Ж-ж-ж-у-у-ю-ю-з-з-з, - старалась Соня.

– О Господи!
– услышали они вздох Ольги Сергеевны.

– Что это? Дрель?
– спросил Карлик.

– Не дрель, не дрель!
– ответила Соня.

– Никак Мик, - выдохнула старушка.

– Какой еще Мик?
– вскрикнул Карлик.

– Мик, Мик, - подтвердила Соня.
– Это я сейчас Мик. Посмотри на меня, Сергей Сергеевич, посмотри на своего незабвенного друга! Что вы со мной сделали? Что вы меня мучаете?

Соня говорила страшным голосом, растягивая звуки, но на этот раз совсем не коверкала слова - наверное, от чрезмерного волнения. Вдруг она издала такой душераздирающий вопль, что даже у Макара волосы поднялись дыбом. Он услышал, как от испуга взвизгнул в квартире Артем.

– Как ты любишь деньги!
– тяжело вздохнула Соня.
– Ты всегда их любил. А есть ли у тебя душа, Сергей Сергеевич? Пожалей свою душу, мой бывший друг... Поверь мне, не найдет покоя твоя жалкая душонка, будет пугать людей, вот как я пугаю... И мальчишку этого жалко... Я вижу, я вижу... Это он во всем виноват! А цифры я тебе сейчас скажу... Не мучай бедную Ольгу Сергеевну и не забирай мой портрет! Слушай, вот эти цифры!

– Не надо!
– фальцетом выкрикнул Карлик.
– Не надо цифр!

– Ай!
– воскликнул Артем.
– В чем это я виноват? Не виноват я!

Раздался грохот опрокинутого стула.

– Мик!
– вскрикнула старушка.
– Ты чего это хулиганишь? Не встревай в разговор!

– Да что это такое?
– забормотал Карлик.
– И правда, в этой квартире черти водятся... Мик какой-то! И эта старуха с ним беседует, как с кошкой...

– Я не кошка!
– взвизгнула Соня.
– Показать тебе, кто я?!

Макар чуть не умер от страха при этом возгласе.

"Все, - подумал он, - сейчас точно все двери в подъезде откроются. И сцапают нас, как обыкновенных хулиганов..."

Но в подъезде было тихо, только почти неслышно щелкнул чей-то замок.

Ребята не успели выскочить из ниши, как мимо них вихрем пролетели Карлик с Артемом. Наверное, они прыгали через несколько ступенек, потому что топот их ног был беспорядочным.

– Тут... какие-то штучки, несомненно!
– вскрикивал на ходу Карлик. Видно, перестарался ты, Темный, как всегда! Короче, чтоб сегодня портрет был у Игорька. Понял? Придется по-простому действовать.

– Я не могу... Я боюсь!
– вскричал Артем.

– Боишься?
– уже внизу грозно спросил Карлик.
– Ничего, для таких, как ты, страх - вещь полезная!

– Это же правда... привидение!
– чуть не всхлипнул Артем.
– Страшно!

– Какое к чертям собачьим привидение?!
– рявкнул Карлик.
– Ты что, придурок, совсем с ума спятил, как бабка деревенская? Привидение знает про счет в швейцарском банке? Да это кто-то в квартире спрятался! Черт, откуда же он все знает? Болтать надо меньше, меньше надо болтать... Мне показываться здесь больше нельзя, ты понял, Темный? А от тебя я жду портрет, это ты запомни крепко-накрепко! Я не привидение, ошибок не прощаю!