Хорошее время, чтобы умереть
Шрифт:
– Так это при условии, что его найдут. Так кого, говоришь, подозревают?
– Да так, одного родственничка.
– А-а… Небось бабуля-то ваша богатое наследство оставила, я прав?
Кузякин многозначительно подмигнул мне и засмеялся. Честно говоря, я не разделяла его веселья: в самом деле, чего же смешного в том, что человека убили, пусть даже такого, как Ахолия Ивановна?! Но у Гриши, как видно, сегодня было приподнятое настроение. Он снова поправил свой яркий шейный платок, видневшийся из-под
– Слушай, Танюш, а может, сходим сейчас куда-нибудь, а? – ляпнул он вдруг не к месту.
– Куда? – уточнила я.
– Ну, там… в кафе…
– Какое кафе, Григорий? Девять утра.
– А я знаю здесь неподалеку одну милую кафешку… Там такой ароматный капучино! И открываются они как раз в девять.
– Я тоже много чего знаю, но, извини, мне надо работать.
– Да? А я думал, ты тут просто стоишь.
– Я стою не просто, я жду одного человека.
Выражение лица Гриши стало каким-то кислым. Он некоторое время разглядывал меня, потом выдал с глубоким вздохом:
– Жалко, что не я тот счастливец, которого ты ждешь, право, жаль, лапочка! Я бы, Танюша, тебя не только в кафе, я бы тебя и в ЗАГС повел.
Я чуть не икнула от неожиданности. Что я слышу? В ЗАГС? Гриша готов отправиться в ЗАГС и именно со мной? Я посмотрела на Кузякина с некоторой опаской. Может, человек нездоров? Может, у него сегодня высокая температура, на улице-то еще довольно прохладно. Я молчала, придумывая, что бы такое оригинальное ответить на неожиданное заявление нашего знаменитого доморощенного продюсера? Ситуацию спас Мельников, появившись из-за угла дома.
– Извини, Григорий, мне пора, – с притворным сожалением вздохнула я и направилась к Андрею.
– А как насчет ЗАГСа? – осведомился мой собеседник.
– Мне некогда, поговорим в другой раз, – ответила я, обернувшись, и продолжила шагать навстречу моему другу.
– Вот так всегда, – вслед мне сказал Кузякин, тяжело вздохнув, – как красивая девчонка, так уводят прямо из-под носа, хоть вешайся.
Андрей, увидев меня, кивнул и недовольно буркнул:
– Привет. Я, кажется, немного припоздал…
– Мне тоже так кажется. Но я тебя прощаю, – добавила я.
– Спасибо, – Андрей шагнул к двери подъезда.
На третьем этаже мы остановились. Я посмотрела на железную добротную дверь с бумажной ленточкой и печатью. Мельников сорвал ее и достал из кармана ключ. Дверь с шикарной ручкой под золото бесшумно поехала в глубь коридора.
Кровь была повсюду – на полу, на оливкового цвета обоях на стене, на тумбе с зеркалом. Черная, засохшая… И кое-где мозговое вещество. Запах стоял еще тот! Я поспешно достала из кармана платок.
– Вот прямо тут ее и закололи, – сказал Андрей и перешагнул через засохшую кровь
– Я, представь себе, догадалась.
– Никаких отпечатков так и не нашли, нигде! Представляешь? Я имею в виду, отпечатки посторонних людей.
– А чьи нашли?
– Отпечатки Романа и, разумеется, потерпевшей.
– Похоже, кроме этих двоих, здесь никто не бывал. Как она вообще жила – ума не приложу! Ни родни, ни друзей…
– Кажется, даже знакомых у нее не было.
Я осматривала квартиру Ахолии Ивановны. Мельников ходил за мной следом, со скучающим видом бросая взгляды на мебель.
– А ты обратил внимание, что хозяйка не очень давно сделала евроремонт? – спросила я.
– Обратил, – кивнул Андрей, – еще в прошлый раз.
– Ну, и как?
– Мне нравится. Красиво!
– Я не о том, – я еще раз окинула взглядом бежевого цвета обои в комнате, которая служила хозяйке залом. – Заметь: ремонт довольно дорогостоящий. Вон – потолки из гипсокартона, точечные светильники по всему периметру, двери из натурального дерева, паркет…
Я пошла на кухню, Андрей поплелся за мной следом.
– А здесь у нас что?
– Здесь у нас Ахолия Ивановна изволили обедать-с. Да-с! – язвительно выдал мой друг.
– О-о… всюду – кафель, всюду – кафель… Кухонный гарнитур – новый, а какой большой! Кажется, это Италия… Холодильник – тысяч двадцать пять стоит, не меньше, и такой огромный! Интересно, зачем одной маленькой старушке такой большой навороченный холодильник?
– Может, она в нем спала, чтобы дольше не состариться?
Я открыла дверь навороченного агрегата.
– Ого! Икра… мидии… кальмары… осетрина… даже коньяк! Да, бабуля наша, похоже, была большим гурманом. А вот этот сыр знаешь сколько стоит, Андрюша?! Я такой покупаю, только когда удается хорошо заработать или получить щедрые чаевые.
– Я давно понял, что погибшая была подпольной миллионершей, – кивнул Андрей, – как гражданин Корейко.
– Я так понимаю, что все это было нажито непосильным трудом, – не удержалась я от усмешки. – А вот интересно, откуда на нее свалилось такое счастье?
Я положила обратно в холодильник банку красной икры.
– Этого я пока не выяснил, – пожал плечами Мельников, садясь на большой деревянный стул с подлокотниками, больше похожий на кресло.
Он положил руки на стол, на котором стояли чашки и заварничек из китайского фарфора. В хрустальной вазочке на тонкой ножке красовались необычные большие конфеты в золотой обертке.
– Да, красиво жить не запретишь, – вздохнул мой друг, беря одну из них. – И почему я не ее родственник? Глядишь, и мне перепало бы хоть что-нибудь от щедрот Ахолии Ивановны.