Хорошее время, чтобы умереть
Шрифт:
Но как быть с высоким загадочным «мексиканцем»? Впрочем, теперь это уже не моя забота, этого пусть Андрюша ищет за госзарплату. Я подошла к аппарату и подняла трубку.
Выслушав меня, Мельников недовольно осведомился:
– Ну, и чего ты, мать, от меня хочешь?
– Как чего? Отпусти Романа Белохвостикова, он же невиновен!
– Кто сказал?
Я прямо опешила:
– Ну, Андрюша, ты даешь! Мы же его сегодня утром допрашивали, и он…
– Насчет твоего Романа дело такое, – перебил меня Мельников мрачно, – я утром, сразу после его допроса, доложил обо всем начальству, и оно выдало вердикт: Белохвостикова пока попридержать.
– Как
– А на таком основании, мать, что преступник пока что не найден. Настоящий преступник. Такой – заметь – преступник, чтобы и сознался во всем, и чтобы улики против него были, и доказательная база – не придерешься…
– Андрюша, но ведь я тебе только что сказала, у меня есть запись – показания его дружка Дрюни…
– Да помню я про твою запись. Тащи, конечно, ее ко мне, к делу подошью, и дружка этого вызову, но…
– Опять «но»?! – возмутилась я. – Чего тебе еще, Мельников?
– Другую кандидатуру на роль убийцы. Мне начальство прямо сказало: пока у нас не будет сидеть преступник, такой, чтобы и сознался, и все улики против него, и доказательная база – не придерешься…
– Да помню я! – огрызнулась я со злости. – Все, Мельников, иди уже… лови этого преступника!
– А ты, Тань?
– Что я? Тоже буду продолжать делать свою работу. Что мне, бедной, еще остается?!
– Это ты-то у нас бедная? – съехидничал Мельников, но я уже бросила трубку на аппарат и пошла на кухню приготовить себе еще кофе. Только это могло хоть как-то успокоить меня и привести мои мысли в надлежащий порядок.
Пока заваривала очередную порцию напитка, я продолжала рассуждать про себя. Вернее, сначала я просто злилась на себя за то, что преждевременно порадовалась окончанию дела. Как говорится, поспешишь… Потом я забралась с дымящейся чашкой на свой диван, закурила, успокоилась и продолжила «думать мои мысли».
Значит, Мельникову нужен настоящий преступник, только в этом случае он отпустит Романа… Ладно, на Андрюшу я больше не сержусь, он и впрямь человек подневольный. Я сама так работала и знаю, что такое приказ начальства. Итак, им нужен другой подозреваемый. Кто у нас более или менее подходит под описание высокого «мексиканца»? Боюсь, что кандидатура пока только одна – отец Романа. Тогда сегодня же вечером мне обязательно надо с ним встретиться. Во-первых, посмотрю, действительно ли этот человек похож ликом на свою тетушку? Во-вторых, выясню, где он провел утро того злополучного дня, ведь Андрей и его люди не смогли узнать это. А вот мне придется, потому как деваться просто некуда: мне за это платят. Тогда буду трясти архитектора, как грушу, пока из него не посыплются конкретные сведения. Можно, накрайняк, и припугнуть мужичка, оно ему еще и на пользу будет…
Я достала из сумочки фото погибшей. Сердитое же у нее лицо! Брови сдвинуты, тонкие губы плотно сжаты, орлиный нос от этого кажется еще более грозным. Даже по фотографии видно, что кротким нравом Ахолия Ивановна не отличалась. В глазах читалось явное недовольство жизнью в целом и родственничками в частности, неудивительно, что у дамочки были проблемы с общением. Уберем-ка ее обратно в сумку, пусть лежит там себе и сердится, сколько угодно, а я пока допью свой любимый кофе, докурю сигаретку и поразмышляю, кого, после архитектора, буду трясти следующим.
Так, стоп. Что-то сегодня утром я хотела обдумать… Что-то обнаружилось такое подозрительное… Что? Черт! Забыла со всеми этими событиями…
А! Как же! Адвокат
И еще: мне надо разыскать человека в широкополой шляпе. Где и как? Хорошие вопросы, но я пока не знаю на них ответы.
Через полчаса моей мыслительной деятельности у меня нарисовался более или менее четкий план действий. Я взяла мобильный и набрала номер племянника погибшей. После третьего гудка мне ответил довольно приятный мужской голос.
– Сергей Валерьевич? – осведомилась я.
– Да.
– Вас беспокоит частный детектив Татьяна Иванова…
Я коротко изложила ему суть дела, объяснила, зачем нам надо увидеться и о чем пойдет разговор. Узнав, что дело касается его сына, архитектор сразу согласился встретиться со мной, даже как-то, я бы сказала, чересчур поспешно, но при этом потребовал, чтобы наше рандеву состоялось на нейтральной территории, не иначе.
– Кафе на набережной вас устроит? – спросила я.
– Какое именно? – уточнил Сергей Валерьевич.
– Любое. Можно хоть в «Ветерке»…
– Да, да, именно в «Ветерке», и можно через час?
– Прекрасно. До встречи!
– До встречи!
В трубке раздались гудки. Я допила кофе и пошла собираться.
Ровно в шесть вечера я зашла в зал кафе, практически полный посетителей, и набрала его номер. У мужчины, одиноко сидевшего за столиком в углу, тут же заиграла веселая мелодия на мобильном, и он поднес его к уху.
– Да, – раздалось в моем телефоне.
– Все, я вижу вас, Сергей Валерьевич, я иду к вам, – сказала я, убирая мобильник в сумку.
Архитектор оказался симпатичным мужчиной, для его возраста, разумеется. Волосы его – темные и густые – еще не тронула седина, они были ухожены и аккуратно подстрижены. Глаза – большие и карие – были выразительными. Нос имел горбинку, но не такую большую, как у его покойной тетки, и эта горбинка его совсем не портила, напротив, придавала лицу выражение мужественности. А вот губы его, надо признать, были тонкими, хотя и не настолько, как у Ахолии Ивановны на фото. Зато подбородок точно был копией подбородка нашей погибшей. Одним словом, я так и не решила для себя, настолько ли он похож на свою родственницу, чтобы его можно было принять за ее сына. Понятным было только одно: сходство у них, несомненно, есть, во всяком случае, я, если бы не знала степень их родства, не рискнула бы с уверенностью утверждать, что он – не ее сын.
– Вы Татьяна? А-а… Простите, что это вы на меня так уставились?!
Хм, кажется, я действительно вперилась в архитектора каким-то уж совершенно бесцеремонным взглядом.
– Извините, Сергей Валерьевич, это я задумалась… Не обращайте внимания.
Архитектор галантно – совсем как его отец – кивнул и пригласил меня присесть за его столик.
– Заказать вам что-нибудь?
– Кофе и, если можно, тирамису.
Вскоре мы пили обжигающий капучино с пирожными и беседовали. К моему немалому удивлению, архитектор очень даже охотно отвечал на мои вопросы.