Hotel Rодина
Шрифт:
Караваев чуть не рассмеялся, думая: «Дураку за километр видно, какие у меня дела».
Женщина же продолжила:
– Но ход событий вполне можно переломить. Нужно быть готовым и защищённым к страшному грядущему. Тогда можно направить свою судьбу в нужное русло реки жизни, где вас будет ожидать денежный успех, спокойствие и множество других приятных вещей. Разрешите, кстати, представиться – Касандриева Амалия Аристарховна. Профессор прогрессивных эзотерических практик, почётный член Международной Ассоциации Медиумов Мальтийского и Стокгольмского Университетов. Суггестолог, медиум, харизматолог, целительница и ясновидящая. Коротко о том, что мне доступно.
«Профессор! На ведьму больше похожа, хотя и симпатичная, чёрт бы её побрал», – решил Караваев, сохраняя на лице почтительное выражение
И тут к нему пришла шальная мысль: «Она сказала, что находит украденные вещи. Вот сейчас и проверим, какой из неё профессор ясновидения».
– Вы тут говорили, что украденные вещи находите, уважаемая Амалия Арестантовна, – самым любезным тоном произнёс он.
– Аристарховна, – поправила его женщина с неудовольствием.
– Простите, Аристарховна. У меня, знаете ли, как раз такой случай случился сегодня. Чемодан у меня умыкнули. Есть и некоторые данные о похитителях. Это девушка, по виду цыганка или хохлушка. У неё ребёнок грудной, разъезжает она на чёрном джипе с номерным знаком 666, буквы не запомнил. Водителя, кажется, Николаем зовут.
Ясновидящая изменилась в лице, словно уксуса хлебнула.
– И это всё? Это всё, что вас волнует? Знаете, для специалиста с моим именем несерьёзно такими пустяками заниматься, чемоданами какими-то. Боже мой, виданное ли дело мне, суггестологу с именем, чемоданы искать! – криво ухмыльнулась она одной щекой.
– Так вы ж сами говорили, что умеете находить украденные вещи, – с наивным лицом сказал Караваев.
– Нет, я, конечно, могу находить, но я имела в виду вещи, имеющие некоторое, так сказать, материальное обеспечение. А в чемоданчике вашем были какие-то ценности, раритеты, дорогие вашему сердцу реликвии, и вы боитесь мне об этом сказать? – заинтересованно вперила она острый взгляд в его лицо. – Доверьтесь мне, уважаемый, я вам гарантирую полную конфиденциальность и быстрый эффективный поиск.
Она принялась нервно крутить кольца и перстни на пухлых пальцах, не сводя глаз с Караваева.
– Да какие там ценности! – махнул он рукой. – Вещи мои. Я на отдых сюда прибыл. Видите, в чём остался? Ну, так что, будем искать?
– Что мне с вами делать? – вздохнула женщина и достала из кармана многогранный хрустальный шар, блеснувший ярко в её руках. Несколько мгновений она смотрела на него, поворачивая в разные стороны, а затем изрекла:
– Так это же Наталка-хабалка! И не цыганка она вовсе, а косит под неё. Хохлушка приблудная, гонит, мол, пострадавшая из-под Чернобыля, аферистка наглючая.
– Здорово! – восхитился Караваев. – И где же найти можно эту Наталку?
– Где, где, здесь на аллее она и шустрит. Здесь её и ищите. И это всё, уважаемый, что вас интересует? – раздражённо сказала женщина. – На вас порча смертельная, а вы о каком-то чемоданчике! Страшной силы порча на вас, страшной силы! Чем дольше я с вами общаюсь, тем страшней мне за вас становится. Я, кажется, на несколько лет постарела от общения с вами, такая чёрная волна от вас исходит! А вы всё о каком-то чемодане. Не бережёте вы себя, не бережёте, а ведь это не самая дорогая процедура – снятие порчи. Можно и скидочку организовать… процентов пять-семь.
– Да шут с ней, с порчей. Прорвёмся как-нибудь, – ответил Караваев, потирая руки. – Ну, Натуля, встретимся мы с тобой, поговорим по душам, а вам, уважаемая ясновидящая, огромное спасибо, от всего сердца спасибо.
– Спасибо в карман не положишь, тем более, когда оно огромное, – сказала женщина почему-то басом.
– Сколько? – покраснел Караваев.
– Ну, учитывая ваше нынешнее положение, за такие мелочи… рублей пятьдесят достаточно будет, – ответила ясновидящая, закуривая длинную ароматную сигарету.
– Я тут поистратился. У меня столько уже не наберётся, – признался Караваев, опуская голову.
– Вот так даже? А кто вы по профессии?
– Горняк я.
–Горняк? Ну, это в корне меняет дело. Вам повезло. По тарифным расценкам нашей ассоциации скидка в пятьдесят процентов предоставляется горнякам, водолазам, подводникам, пожарным, космонавтам и ветеранам труда. Приятный кешбэк, так сказать.
Караваев вынул паспорт, взял из него двадцать рублей, из другого кармана достал пятирублёвую монету, – сдачу, оставшуюся от покупки сигарет, и протянул деньги ясновидящей. Она небрежно сунула их карман.
– Ох, уж эти горняки, вечно у них кризис ликвидности. А вы о порче подумайте. Подумайте всё же о порче, – хохотнула она, выбросила сигарету и неожиданно волчком закрутилась на месте, убыстряя вращение. Вскоре она скрылась в перевёрнутом конусе пыли, вращающемся с дикой скоростью. Что-то засвистело так пронзительно и тошнотворно, что Караваев испуганно отпрянул. Когда пыль осела, ясновидящая исчезла.
– Ведьма! – пробормотал он, повертев головой. – Что же это такое? Жвачки летают, самолёты падают, дети под землёй ползают, в людей стреляют, рикши вместо такси, гадалки куда-то исчезают? Попал ты, Тимофеевич в сказку, а до постельки гостиничной ещё добраться нужно, так, что держись, коли леших да вурдалаков встретишь. А вот Наталку было бы совсем неплохо встретить, совсем неплохо.
Он двинулся по течению людского потока. Поток этот, как полноводная река, шевелясь, шумливыми человеческими волнами, медленно продвигался по аллее, полого поднимающейся вверх.
Далеко на возвышенности, на самой её вершине, сияла зеркальными стёклами громадина отеля, отбрасывая лучи солнца; над его крышей ярко горели огромные буквы – Hotel «Rодина». Первые шесть букв были латинскими, а остаток слова «Родина» на кириллице.
– Наша Виа Делароза, – негромко сказал сгорбленный старик с клюкой, ковыляющий рядом с ним, – там на вершине наша Голгофа. Нас распнут и мы не воскреснем. По грехам нашим, по грехам воздаётся.
– Не понял, я, дедушка, ты о чём? – посмотрел на старика Караваев.
Старик ткнул клюкой в сторону отеля:
– Там собрание нечестивых патрициев и фарисеев-первосвященников, менял, банковских Иуд, кровожадных вампиров, жаждущих нашей крови, а мы агнцы для заклания.
Старик больше ничего не сказал. Сгорбившись, он брёл с горестным выражением, губы его что-то беззвучно шептали.
Караваев шёл сквозь сборище оборванцев обоего пола, сидящих или лежащих вдоль забора, закусывающих, пьющих, дерущихся, спящих. Рядами стояли попрошайки в рванье с разбитыми испитыми лицами. Они тянули трясущиеся руки, но быстро теряли к нему интерес, сообразив, что здесь поживиться нечем.