Хождение по водам
Шрифт:
– Господи! – простонал он. Один из них совершил убийство. Спейн сочинил правдоподобную историю. Он хотел кого-то выгородить. «Но только бы… не Кресси! Не мою любимую». Она часто повторяла, что Спейн ей как отец – хорошо к ней.относится, заботится, оберегает. Рекальдо вспомнил слова суперинтенданта и вздрогнул. Кровотечение вследствие насильственного полового акта. И от облегчения чуть не рассмеялся. Значит, Кресси ни при чем. Но почему она прячется? Видела, как кто-то убил Эванджелин и пытается оградить этого человека от правосудия? Мужа? Джона Спейна?
Рекальдо вспомнил, какую ненависть и мощь источал Джон Спейн,
По нескошенной траве сержант направился к берегу, а оттуда через сад Эванджелин к своей машине. В голове гудело. Он чувствовал, что совершенно выжат. Ему требовался отдых. Четырнадцать часов без передышки на ногах не шутка. Сейчас бы как следует глотнуть и забыться – вот о чем он мечтал. Пикировка с Макбрайдом требовала чистой головы и чувства юмора. Пока что он вел себя не так, как следовало. Возможно, потерял способность переключаться. День выдался ужасным с утра. И сержанта не покидала тревога.
Рекальдо сел в машину и порулил в сторону дома. Остановился у участка, зашел проверить автоответчик и сделать несколько звонков. Снова набрал телефон Крессиды, но та опять не ответила. Он сходил в деревенскую бакалейную лавку и купил продуктов на два дня. Одно из преимуществ высокого роста заключалось в том, что он мог не встречаться взглядом с продавцом. И еще: проходя мимо паба Хасси, имел возможность смотреть поверх защитных экранов на окнах. Несмотря на опасения Коффи, в баре было тихо. Рекальдо проскользнул с обратной стороны и нашел Майкла на кухне. Тот пил чай.
– Садись, – предложил он. Перед ним стояла тарелка, наполненная копченой свиной грудинкой с капустой. – Хочешь? Там, откуда это взялось, еще много.
– – Хочу, – ответил Рекальдо, доставая из буфета тарелку и вилку с ножом. Майкл навалил ему высокую горку и крикнул брату, чтобы тот принес пару пива.
– Ну как?
– То, что надо. Капуста именно такая, как я люблю. Хрустящая и маслянистая.
– Порадую жену, когда вернется. Она тут по соседству, у Донованов. Мэрилин завтра выписывается, а в доме полный разгром.
– Репортеры заглядывали?
– И не один. Поостерегись. Выспрашивали, где ты живешь. Но теперь чуть ли не все уехали в Данкреа. Посчитали нашу дыру слишком тихой. – Майкл хихикнул, затем разразился хохотом.
Рекальдо тоже рассмеялся, хотя не понимал, что так развеселило приятеля. Но почувствовал, что это отличный способ снять нервное напряжение. Опустошив тарелку, он встал и положил руку на плечо Хасси.
– Это было грандиозно.
– Ты не волнуйся, Фрэнк. Мы заставим репортеров поломать голову. Я уже сказал кое-кому, что ты не занимаешься расследованием, и пустил их по следу этого Макбрайда.
– Твоя задача – устроить так, чтобы миссис Райан не рассекала язык.
– Это серьезно. Только миссис Райан всегда будет на твоей стороне. Она же в тебе души не чает. – Майкл Хасси снова расхохотался. – Умеешь ты ладить со старушками. Кстати, еще раньше тебя искал таможенник.
Рекальдо казалось, что со вчерашнего утра, когда он с таможенником и сотрудником акцизного управления выслеживал рыбацкую лодку, которую подозревали в перевозке контрабанды, прошло не меньше тысячи лет.
– Черт, я о нем совершенно забыл.
– Ничего, он просил, чтобы ты не волновался. Мол, слышал о… ну, ты знаешь, о чем… – Хасси смущенно скривился. – И хотел, чтобы я передал: все улажено. Сказал, что ты поймешь. Твой таможенник всегда объясняется загадками. – Хозяин бара фыркнул. – Слишком уж иногда на себя напускает.
Рекальдо подходил к двери, когда Майкл тихо спросил:
– С Джоном Спейном все в порядке? Я за него волнуюсь. Знаешь, эта чертова лодка его прикончит. Слышал, это он ее нашел?
– Да. Бедолага – он так сильно потрясен. – Рекальдо потер подбородок и вздохнул. – Поблагодари от меня Ойф за ужин.
– Погоди секунду, Фрэнк. Знаешь, кое-что тебе нужно знать. Слухи о Джоне Спейне пошли по новому кругу.
Рекальдо вернулся и с размаху плюхнулся на стул.
– Слышал. Интересно, где и когда они всплыли? Ты же понимаешь, что все это неправда!
– Я-то конечно. А вот те, кто сидит в редакциях газет? Те вряд ли это понимают… Особенно теперь. Тебе следовало бы заскочить к Лие и поговорить с ней. Это же по дороге домой.
Лия Райан, дочь почтмейстерши, владела и управляла отличным ресторанчиком, который располагался на улице между полицейским участком и домом Рекальдо. Сержант подошел к двери на кухню, поймал официантку, и та привела ему хозяйку. Они вышли во двор.
– Не знаю, началось это здесь или нет, но около двух месяцев назад у нас произошел неприятный случай, – заговорила женщина. – Кажется, в июле… Нет, в июне. Была такая запарка, что мы с ног сбивались. К нам пришла миссис Уолтер, а с ней англичанин, так мне показалось. Во всяком случае, приезжий. Это был единственный раз, когда я ее видела в нашем ресторане. И надо же было в тот вечер прийти Джону Спейну. Он был с пожилой женщиной, тоже не из наших краев. По виду тихоня. Я решила, что она монахиня и каким-то боком с ним в родстве – уж больно были друг на друга похожи, И вот, когда они проходили мимо миссис Уолтер, мистер Спейн, как назло, толкнул их столик, на пол упала пустая бутылка из-под воды. Пустяк, а она устроила такой тарарам – просто неприлично. Спейн был готов сквозь землю провалиться. Я уже все как будто уладила, но именно в этот момент в ресторане наступила тишина. Знаете, как бывает после скандала. Люди начали перешептываться. Миссис Уолтер попросила счет и, когда поняла, что вокруг навострили уши, громко так сказала. – Богом клянусь, я чуть замертво от стыда не упала, – «Один из тех растлителей детей, о которых столько говорят». Каждый понял, кого она имела в виду. Мистер Спейн промолчал, его спутница тоже. Однако вечер им испортили. И мне тоже.
– Балласта было много?
– Балласта? – не поняла Лия. – Ах, вы о посетителях? О наших местных? Хорошо сказано, надо запомнить. Конечно. И персонал. – Ее лицо посерьезнело. – Со своими я переговорила, но сами понимаете… Скажите, ведь это же неправда?
– Неправда, – веско ответил Рекальдо, однако не мог не заметить, как легко закрадывается сомнение в души людей. – Гнусное, клеветническое обвинение. Но ведь она могла иметь в виду кого-нибудь другого.
– Я тоже так подумала. Зачем она громко сказала такую ужасную вещь?