Хождение за три моря
Шрифт:
– Слушай, она же совсем прозрачная! – ахнула Роза. – Ты когда последний раз ела?
– У меня тоже муж есть… – прошептала Гера.
– Чего? – не понял негр.
– У меня тоже муж есть, – громко сказала Гера.
– Какой муж?
Глядя на изумленные лица молодых супругов, девочка упала в голодный обморок.
Шульц покидал деревню. За ним приехал микроавтобус из Гуляева.
– Что, Вальтерович, едешь? – спросил Игнатьев.
– Еду! – отрезал Шульц. – Не деревенский я, извините. Хотите, в город вас всех вывезу?
Общество, провожавшее Шульца с двумя орущими кульками и Мухой на поводке, молчало.
– Значится, без инвестиций? – В голосе Игнатьева звучало разочарование.
– Без инвестиций. – Шульц положил младенцев на сидение и повернулся к сельчанам. – Что вы будете с инвестициями делать? У вас самому молодому уже шестой десяток пошел. Поймите, мне не денег жалко, мне вас жалко и деревню вашу. Делаем так. Вы ищете толковых молодых мужиков, чтобы не старше сорока, которые приедут сюда и будут вести крестьянские дворы. Свиноферму там, молочный комплекс, картошка-пшеница. Найдете – куплю им технику, дам кредит на десять лет. А так – нет.
– Так, значит? – протянул секретарь.
– Так, так… – буркнул Шульц. – Деньги за постой вышлю телеграфом.
Через пять минут микроавтобус уехал в Гуляев. Жители Бахаревки долго смотрели ему вслед.
Шульцу не было жалко стариков. То есть жалко, конечно, было, но тратить деньги вхолостую он не любил. И не тратил никогда.
Историческая встреча отца и сына произошла на пароме “Триморье” – огромной барже, перетаскиваемой двумя катерами через Уральское море к Перми. Этому областному центру повезло – он оказался с трех сторон окружен водами Уральского моря, но отрезан от суши не был и, что самое главное, уцелел в потопе. Уральское море раскинулось как бы полумесяцем, и в его вогнутую часть вонзался Пермский полуостров.
Именно сюда и направлялись сейчас как Вальтер Теодорович Шульц с
Бертой Сигизмундовной и малышом Генрихом, так и его сын Генрих
Вальтерович с малютками Инной и Анной.
Генрих, погостив с недельку у Пети Барабанщикова, успел восстановить документы и ожить для всего мира. Он решил уехать в Пермь, где у него имелась родня – дядя с семьей. Рядом с родственниками и выжить легче. Он купил билет на паром, отбил телеграмму в Пермь и…
А Вальтер Теодорович женился на Берте Сигизмундовне.
– Что мы, два старика, будем порознь жить, когда жизнь нас так крепко друг к другу привязывает, – сказал он, когда им выдавали материальную помощь в Гуляевском собесе. Случилось это примерно через неделю после их прибытия в Гуляев. Пока выясняли личности, пока бюрократическая машина провернулась, они уже на самом деле стали ближе. – Давайте будем мужем и женой.
И они стали мужем и женой.
Денег у них хватало только на то, чтобы добраться до Перми, но там жил брат покойной жены Вальтера Теодоровича, и это путешествие, пожалуй, стоило того, чтобы потратить на него все материальное пособие.
Беженцы текли непрерывным потоком, неудивительно, что в такой толпе
Генрих и Вальтер Теодорович не разглядели друг друга, однако Его величество Случай помог воссоединиться семье. Проверяющий билеты мичман, внимательно ознакомившись с билетом и документами Генриха, хмыкнул:
– Что, разминулись?
– С кем? – не понял Шульц.
– Да с отцом своим, – улыбнулся мичман и протянул документы Генриху.
Толпа сзади напирала.
– Что вы сказали? – Волосы на голове Генриха зашевелились.
– Гражданин, не задерживайте, через десять минут отправка! – бузили позади.
– Да он только что прошел. На левом борту…
Генрих, сжимая в руках кулечки с девочками, мчался, не слушая уже, что кричит ему вслед мичман. Муха семенила чуть поодаль.
Берта Сигизмундовна увидела Генриха и едва не лишилась чувств.
– Вальтер Теодорович, Вальтер… – задыхаясь, позвала она мужа, но тот мешкал, устраивая маленького Генриха. – Генрих! – закричала она и замахала руками. И сын Вальтера услышал и побежал к ним сквозь шатающихся в поисках места неустроенных пассажиров. На руках у него было два младенца.
Геру кто-то тронул за плечо, когда она уже сошла по трапу на
Пермском речном вокзале. Она оглянулась, и краска густо залила все ее лицо, отчего оно стало чуть менее прозрачным.
– Джамбул… – протянула она. – А где же все?..
– Они все погибли. – Джамбул плакал и обнимал Геру, как маленький мальчик, который наконец-то нашелся, заблудившись в зоопарке или на рынке. – Я на заборе каком-то спасся…
В глазах у девочки было темным-темно. Там, в Зарайске, остались все – и мама, и папа, и брат с сестрой, и Муса.
Как Джамбул оказался на побережье Уральского моря, объяснить трудно, почти невозможно, ведь, судя по всему, он должен был сейчас находиться на берегу Нового моря, того, что образовалось в первую очередь. Как он оказался в Перми?
Впрочем, вопрос этот Геру сейчас практически не волновал. Она только плотнее прижималась к Джамбулу и ласково гладила по голове.
Мимо них прошествовала компания из трех человек. Им было явно весело, они возбужденно смеялись, на руках у них были орущие ляльки.
Видимо, мать с отцом встретили сына с внуками. Позади них подпрыгивала большая собака.
– Ты родила? – вдруг спросил Джамбул.
– Я потеряла ребенка, – тихо ответила Гера, и тут до нее дошло, что она действительно потеряла ребенка, что произнесенная ею фраза не просто вербальное клише, а трагический факт. От прошлой ее жизни теперь вообще ничего не осталось.
Лил проливной дождь. Теперь они стояли в каком-то темном подъезде двухэтажного деревянного дома и пялились на улицу. Прохожих почти что не было, да и не могло их здесь быть, в пяти метрах от кромки воды. Джамбул жил в этом доме уже вторую неделю. Ватные рваные одеяла, матрацы и прочая ветошь служили ему постелью, и до сих пор, пока в Перми было солнечно, этого хватало с лихвой. Но сегодня эту кучу предстояло разделить на двоих.