Хозяин Колодцев (сборник)
Шрифт:
— Отойди чуть назад, — негромко сказал его проводник. Игар вздрогнул:
— Что?
— Три шага назад… Не бойся. Просто отойди.
Склизкие взгляды перешли на покрытое бинтами лицо. Одна из женщин — а сидящие были, оказывается, женщинами — поманила Игарова проводника остатком пальца:
— Слышь… Хлебушка бы…
— Нет у меня хлебушка.
— Слышь… смилуйся, а?.. Хлебушка…
— Где та девка, Тиар? — спросил проводник, не замечая протянутой уродливой руки.
— Оглохла она… Ухи отпали. Вон, смотри, сидит…
Я не выдержу, подумал Игар. Я всего этого… Хоть бы глоток свежего воздуха! Хоть бы глоток!..
— Ничего, — мягко сказал его проводник. — Идем.
Женщина сидела на подстилке у стены — и сначала Игар увидел только волосы. Густые, длинные, чуть вьющиеся волосы, закрывающие лицо и плечи; отблеск отдаленного костра придавал этим темным волосам медный оттенок. Красавица…
Игаров проводник коснулся ее плеча. Женщина подняла голову; Игар потупился. Не надо было смотреть.
— Покажи колечко, — сказал проводник.
Игар, не глядя, протянул перед собой свой опознавательный знак. Женщина глубоко, со всхлипом, вздохнула:
— Да-а…
— Ты Тиар? — Игар не узнал своего голоса.
— Она не слышит, — напомнил его собеседник. — Напиши.
Игар проглотил вязкую слюну. Подобрал камушек, выцарапал на податливой, закопченной стене: «Тиар»…
Некоторое время женщина молча смотрела на его надпись. Потом снова склонила голову; в ее рука оказалась сухая веточка из подстилки. С видимым трудом зажав ее между остатками пальцев, женщина провела острым концом по утрамбованной земле на полу: линия… еще линия…
Игар смотрел, вытянув шею. Его проводник опустил пониже факел чтобы было виднее.
Из-под руки, когда-то носившей тонкое колечко с зеленым камушком, а теперь страшной, бесформенной, разложившейся, проступали буквы: Ти… ни… ар…
Не веря своим глазам, Игар ткнул пальцем в выцарапанную на стене надпись:
— Тиар?!
Женщина медленно покачала головой. Заиграли оттенки меди в тусклых длинных волосах; остаток пальца настойчиво указал на имя, выведенное веточкой: Тиниар…
— Прости, — сказал Игар беспомощно.
Стражей было теперь уже пять.
Игар ползком вернулся в свое убежище — широкую щель, поросшую вереском. Сел, уронив руки, и бессмысленно уставился в серо-голубое небо.
Два дня он пил только мутную воду с известкой и жевал только горькие красные ягоды, но не голод мучил его, а безысходность. Такая же, как в глазах у женщины Тиниар, которой не на что теперь надевать колечко.
Скаль, человек с забинтованным страшным лицом, не знал тоски. Игар время от времени слышал его голос — порой уверенный и властный, порой веселый; в обреченном мире обреченный Скаль обладал некоторой властью — наверняка большей, нежели в той, прежней жизни. Здесь всем плевать, нищий ты или вельможа, здесь все равны, но упавший духом умирает дольше и гаже…
А он, Игар? Кем станет в мире Пещеры он сам?..
Два дня он говорил себе, что скоро что-нибудь придумает. Обманывал себя, откладывал на потом — пусть сторожа успокоятся, забудут, заснут… Он вырвется, он уйдет, сумел пробраться и выбраться тоже сумеет…
Теперь, глядя в серо-голубое небо, он понял внезапно, что больше никогда не увидит Илазу. И ничего больше не увидит, кроме этих осыпающихся стенок, неровных дыр в земле и жутких полусгнивших лиц. И что его собственное лицо скоро станет таким же, потому что женщина без кожи, та, что все порывалась его обнять, теперь выследила его убежище и несколько раз уже приходила…
Пока его защищает авторитет Скаля. Пока он еще «человек оттуда», но уже завтра придется выбирать между полноправной жизнью в Пещере и арбалетной стрелой в глаз…
Потому что там, на посту, только его и ждут. Он не умеет летать, он не ползает под землей, как крот, он заперт, как мышь в мышеловке, заперт, заперт…
Сверху посыпался песок вперемешку с мелкими камушками. Игар отпрянул — но то был Скаль. Человек в бинтах пощадит пришельца, не коснется его; впрочем, если Игару суждено приобщиться к миру Пещеры, лучше, чтобы приобщил его именно Скаль. Не так обидно…
— Почему ты мне помогаешь? — спросил он шепотом.
Скаль тяжело облокотился о крохкую известковую стенку. На покрытом бинтами лице ничего нельзя было прочитать.
— Почему, Скаль?..
— Потому что ты похож на меня. Тоже…
Он попытался усмехнуться; Игар сжал зубы:
— Нет… Я никогда… таким как ты. Ты сильнее…
Скаль молчал. Его единственный продолговатый глаз смотрел с непонятным выражением.
— Мне не выйти, — сказал Игар шепотом. — Никогда.
Скаль не ответил.
— Мне не выйти, — Игар почувствовал, как загнанная внутрь тоска подступает к горлу. — Мне никогда не найти… ее…
— Кто она тебе?
Игар прикрыл глаза. Илаза… Как далеко. Прохладная кожа, горячие губы…
— Нас сочетал Алтарь, — сказал он медленно.
Продолговатый глаз прикрылся.
— Я хотел спасти ее, — проговорил Игар с короткой усмешкой. — Я не сумел спасти ее. Я уже проиграл… Уже, — голос его дрогнул. — Скаль, — это решение пришло к нему прямо сейчас и показалась в этот момент единственно правильным, — ты бы не мог прикончить меня как-нибудь по-быстрому… Я уже устал, у меня сил не хватит, чтобы… жить, как ты…
Продолговатый глаз смотрел теперь сквозь него. Игар отвернулся, чтобы не видеть проступающих сквозь бинты гротескных черт.
— Ее звали Каммиа, — медленно сказал Скаль. — У нее были зеленые глаза… И, знаешь, такие желтые… как спелая дыня… такие волосы. И у нас остались двое сыновей… И они где-то там живут. А я их оставил… потому что у сыновей бабки и деды, любящие родичи… а она, как бы она здесь… без меня?..
— Вы встретитесь в золотом чертоге, — сказал Игар затем только, чтобы не молчать. Скаль вздохнул: