Хозяин порталов (Спираль миров-2).
Шрифт:
Наше передвижение больше напоминало прыжки от одной тени к другой. Немцы устроили хорошую иллюминацию вокруг офицерских бараков, опутали колючкой деревянные коробки и, судя по белевшим изоляторам, пустили по проволоке убийственное напряжение. Я перестроил зрение, наблюдая за ближайшей вышкой. Едва часовой повернулся в другую сторону, тут же перескочил на огороженную территорию, дёрнув за собой Нарейсу. Шесть одноэтажных грубо сколоченных сараев плюс кирпичная двухэтажка и ещё ряд зданий. Где искать Якова? Отсечём ту часть, где светятся окна, бродят патрули и меньше фонарей. Всё равно много. Нам не по общагам шляться
Мы призраками скользили от здания к зданию, замирая при проходе солдат с собаками. Овчарки непонимающе крутили мордами, притормаживали мерный стук подкованных сапог, вызывая недовольное ворчание хозяев. Удача нам улыбнулась практически в центре лагеря. Человек с измождённым лицом и кубарями на выцвевших петлицах отрешённо смотрел в пустоту. Что-то дошло до его слуха - он пошевелился, меняя неудобное положение на тощем соломенном тюфяке. По лицу пробежала гримаса боли, когда правая рука с пятнами на бинтах, зацепила вертикальный брус нар.
– Кто здесь?
– хриплый голос едва слышался на фоне тяжёлого дыхания остальной массы людей.
– Свои, товарищ командир, - я отключил защиту 'Хамелеона'.
– Свои, - произнёс он тускло без тени удивления, видимо общее состояние организма перешло черту, за которой полная безнадёга и мрак.
– Где Джугашвили?
– Понятно, - маленький огонёк надежды окончательно погас в блёклых глаза.
– В третьей секции. Только зря вы рисковали.
– Он умер?
– Лучше бы так. Я знаю Якова - там совсем другой человек. Каждый по своему выбирает способ выживания . Этот один из худших - умереть под чужим именем.
– А вас как зовут?
– Белозерцев, Виктор Степанович, номер три тысячи сто двенадцать. Нас тут как скот всех бирками пометили. Одно утешение - у немцев кругом учёт и порядок, надеюсь родственники после войны отыщут могилку.
– Про могилку рано говорить. Сейчас разберёмся с одним делом, а потом подумаем над следующей задачей. Вы пока будите всех потихоньку, пусть готовятся.
– К чему?
– К побегу, товарищ командир. Поверьте, мы сюда пришли не шутки шутить. В других секциях есть старшие?
– Есть, - он помедлил с ответом, явно испытывая большие сомнения в отношении непонятной личности.
– Серхео, сюда идут, - сказала Нарейса по-дарински, тихо прикрыв дверь.
– Прячьтесь под нары, туда заглядывают только утром, - Белозерцев порыскал взглядом, не понимая откуда доносится звук.
В коридоре забухали сапоги, рявкнули по-немецки: 'Спишь, скотина!'. Грохот падающего табурета, стоны избиваемого человека. Второй голос лениво увещевает: 'Генрих, прекращай, сапоги испачкаешь. Фройляйн Ханна не любит грязной обуви'. 'Ладно, пусть живёт. Чтобы утром всё было чисто. Понял, свинья?' Ещё один удар и шаги затопали по проверяемым комнатам. Снова ругательства, зуботычины направо и налево, вскрик смертельно раненного...
– Устали, суки, на нас пороху не хватило, - Зло выругался Белозерцев.
– Теперь явятся к утренней побудке - ночную норму выполнили.
– Виктор Степанович, давайте помогу, - я вытащил лёгкое тело, придержал, пока кровь разбегается по венам.
– Затекает всё, - он словно извинялся за немощность истощённого организма.
– Давайте познакомимся поближе, погибать то вместе. Побег, знаете ли, без жертв не обходится. Имею печальный опыт. Я начальник штаба пехотного полка, майор.
– Сфинкс.
– Годится, - он понимающе кивнул.
– А ваш товарищ?
– Амазонка.
– Женщина? Никогда не слышал, чтобы в ОСНАЗ принимали женский пол.
– Товарищ майор, потом поговорим, если будет о чём.
– Да-да, идёмте, познакомлю с остальными командирами.
В углу коридора сидел окровавленный дежурный с сильно разбитым лицом. Потрёпанная гимнастёрка на груди покрылась бурыми пятнами.
– Сначала в третью, - майор тоном дал понять, что он имел ввиду.
Барак тихо гудел, ругался матом, переживая ночной визит истязателей. Во второй секции всхлипывающий мальчишеский голос кого-то спрашивал: 'За что они Колю, а? За что? Он всего лишь поднял руку...'.
Белозерцев вывел ко мне мужчину без знаков различия - средний рост, кавказский тип лица. Я сравнил с виденной фотографией и нашёл только общие черты. Тяжёлые условия жизни никого не красят. Не буду утверждать со стопроцентной уверенностью, что вижу сына Вождя.
– Яков Джугашвили?
– Да, - он ответил с упрямой решимостью, заиграв желваками на скулах.
– Шрам есть?
– Какой шрам?
– Двадцать шестой помните?
– Конечно помню.
– Поднимите гимнастёрку.
– Зачем?
– Шрам посмотрим, послеоперационный.
– Смотрите, мне не жалко.
– Вы кто?
– Я же сказал - Яков...
– На левой стороне груди отсутствует след от пули.
– И что? Все жить хотят, - вскинулся 'двойник' и тут же сник.
– Все жить хотят.
Наш разговор прервало появление Белозерцева с двумя людьми примерно его возраста. Я предложил 'Джугашвили' вернуться в секцию и подумать, а сам присоединился к командирам.
– Товарищи, слушайте внимательно, дело касается ваших жизней. Просьба выполнять сказанное без оглядки на необычность происходящего. Сейчас в стене откроется дверь и люди спокойно, без суеты проходят в неё и сразу бегут прямо, в сторону деревьев. Двигаться строго между двух огней - это группа прикрытия подсвечивает путь.
– Остальные бараки?
– угрюмо спросил крупный мужчина с пятном ожога на щеке.
– К сожалению, нет.
– Плохо, но понять можно, - второй, с хищным профилем, сверкнул холодным пристальным взглядом.
– Показывайте вашу волшебную калитку.
– Повернитесь, - я кивнул им за спины.
– Товарищи командиры, - объявил Белозерцев после секундного замешательства.
– Срочная эвакуация. Владислав Анатольевич, ваша секция ближе, вам и начинать.
Не знаю, какие слова услышали офицеры от старших по комнатам, но вбитая в учебных заведениях дисциплина, чувствовалась в отсутствии суеты. Люди молча исчезали в контуре перехода, помогая раненным.