Шрифт:
Он долго всматривался в пелену тумана. Среди бескрайней свинцовой, никогда не утихающей толщи воды, поглотившей привычный ему мир, в котором небо, безрадостные лица выживших и даже туман, казались такими же серыми, как и океан. Там, во мгле, показались размытые очертания чего-то очень большого. Исполинский силуэт, уходивший далеко в затянутое мрачными тучами небо, навис над сейнером Везучий.
– Стоп машина! – крикнул он рулевому и небольшое судёнышко начало лениво замедлять ход.
– Что это там, впереди,
– Почём мне знать… – едва слышно ответил капитан, не вынимая дымящейся трубки изо рта.
Когда Везучий лег в дрейф, капитан отдал команду спустить шлюпку на воду. Он догадывался, что именно скрывал туман. Из воды торчал небоскреб. Теперь, когда вода сожрала сушу, здание было рукотворной скалой, созданной из стекла и камня. За долгие и тяжёлые полгода скитаний он не раз слышал о попадавшихся высотках, хотя сам подобные осколки былого мира не встречал.
Поговаривали, что в их недрах находили припасы, разную утварь и даже мертвецов – целые семьи, а порой пепелища с человеческими останками.
«Есть себе подобных… Какой ужас. Не каждый зверь способен на такое…» – подумал капитан, вспомнив рассказы из трактира в городе на воде, название которого он уже забыл.
– Сегодня точно наш день, Павел Семёныч! – с надеждой в голосе произнес помощник.
– Теперь нет никаких наших дней… – с небольшой паузой, задумчиво сказал капитан, – Теперь есть дни, полные дерьма, которое мы вшестером хлебаем с тех пор, как мир захлебнулся! – прорычал он и смачно выругался как обычно. – Давайте-ка повнимательнее тут! Вон какая болтанка… – Павел указал на разбивающиеся о бетонную стену волны.
Разведывательный отряд принял решение зайти на шлюпке прямо в здание через разбитое остекление. Капитан решил оставить Сейнер в тумане поодаль, чтобы его не было видно из здания возможным выжившим. После потопа поговорка «Человек человеку – волк» стала как никогда актуальной, и корабль для застрявших на небоскребе мог стать единственным шансом на спасение из плена. На самом деле, выбраться из заточения было невозможно, так как темницей был не атолл из высоток, а Земля.
Когда лодка ударилась о бетонный пол и слегка завалилась на бок, команда спешилась и завела швартов за металлоконструкцию лестницы, уводившей наверх.
Этаж был темным и пустым. Вода утащила на дно всю утварь. Во мраке были видны остатки интерьера: изодранные картины висели на когда-то белых, а теперь изъеденных трещинами и разукрашенных плесенью стенах, в углах замерли в огромных расписных горшках иссохшие пальмы. Где-то свисал металлический короб вытяжной системы, а в дальнем углу просторного сферического зала нисходил тусклый свет из прорехи в стене.
– Это Империал! Точно вам говорю! – пытаясь говорить как можно тише, прошипел Мурат – помощник капитана. Его речь эхом разнеслась по пустым помещениям, отчего всей группе стало не по себе.
– Да, сомнений нет… Мы добрались до Мумбаи, – капитан зажег одну из нескольких спичек, которые он берег с тех самых пор, как Везучий отчалил от пристани города на воде, и, жадно вдыхая табачный дым, раскурил трубку.
– А вы говорите – хороших людей не осталось! – причитал помощник капитана, рассматривая интерьер когда-то богатейшего жилого комплекса Индии.
– Тот рыбак из таверны не обманул. Странно… – Павел направился дальше, осматривая помещение.
Отряд двигался вверх. Матросы брали все, что им приглянется, и складывали в большой деревянный ящик, который тащил моторист – когда-то крепкий, коренастый парень. После долгих месяцев лишений он заметно осунулся, но, тем не менее, был крупнее любого из команды Павла Семеновича. Верхние этажи были почти не тронуты. Деревянная мебель, электроника, мрамор на удивление сохранились почти в первозданном виде. Холодильники пентхауса были забиты спиртным. Изысканные блюда, оставленные на тележках и столах, почернев от плесени, так и остались не отведанными.
Последний этаж – элитный номер с выходом на бассейн, занимавший всю площадь крыши здания, – разительно отличался от остальных помещений. Моряки в недоумении осматривали хаос, царивший в комнатах. Мебель, посуда, одежда – все было разбросано или перевернуто. Тяжелый дубовый шкаф с наполовину оторванной дверцей стоял вплотную к разбитому стеклу. Плотные скомканные шторы лежали на полу. У бьющихся от порывов ветра дверей вверх ногами лежал массивный стол. Высохшие бурые разводы тянулись из зала на террасу.
– Я не знаю, что здесь произошло, но хорошо, что это случилось до нас, – пробубнил опешивший Мурат.
– Что бы здесь не случилось, это было несколько дней назад, – заметил капитан, изучая следы, похожие на кровь. – Сейчас здесь безопасно. Если пришвартоваться баком к этому дому, а с кормы завести швартов вон к тому, – капитан указал на здание-близнец, облокотившийся на небоскреб, который облюбовали моряки, – можно смело оставить Везучий внизу и переночевать здесь.
– Можно! – послышалось за спиной капитана, – Я сейчас, мигом, прямо здесь костер соображу! – воодушевился помощник капитана.
– Хорошо. Даю час на сборы. Всё спиртное несите сюда! Мурат, пришвартуй с Тимуром Везучего и займись поиском еды на нижних этажах, а ты, – капитан легонько двинул моториста в плечо, –разожги огонь.
Когда капитан остался один, он вышел на террасу и неторопливо направился к надломленному куску Империал-2, прислонившемуся к стене их убежища. Из многочисленных разбитых окон на капитана уставилась тьма. Он не боялся ее, как и океанских недр. После наводнения Павел страшился лишь живых – их коварства, жестокости и безумия, в коем пребывали живые, ведомые чудовищным голодом… Капитан прислушался. На мгновение ему показалось, что он слышит монотонный шум, похожий на звук двигателя. Он бросился к краю крыши и, наклонившись над пропастью, посмотрел вниз. «Ничего. Только вода… Галлюцинации? Возможно…», – он перевел взгляд на заваленный Империал-2.