Хозяин Янтаря
Шрифт:
В один из таких моментов я почему-то решил, что купание в озере благотворно повлияло на красотку. Она вспомнила, что с ней произошло, с тех пор как ее разлучили с семьей. К ней вернулись забытые навыки и привычки. Но девчонке хватило силы воли сдержать в себе отчаяние и горечь утраты. Позже я выяснил, что мои выводы оказались верны.
Лучше уж беспамятство. Или не лучше?..
Мы неспешно плыли, часто останавливаясь и огибая преграды. К противоположному берегу добрались ранним утром. Ай молодцы! Таки станцевали гопак со смертью, оставив костлявую в дураках! А зомби пусть и дальше
Тогда мне казалось, что наши приключения закончились. Осталось только выбраться на берег, показать кукиш недостроенному куполу злыдня Профессора и вприпрыжку помчать к Периметру, зажмурившись от удовольствия.
Я ошибался.
Янтарь переплыть — не поле перейти.
Извините за каламбур, само на язык подвернулось. Да, я в курсе, что Зона не терпит болтунов, но в последнее время слова так и прут из меня. Я говорю и думаю, думаю — и говорю. Причем говорю именно то, что думаю! А это, согласитесь, никуда не годится.
— Да, Край, это очень плохо, — прошептала Джу. — Но ты бы потише. Тут слышимость как в органном зале…
Мысленно — только мысленно! — чертыхнувшись, я двинул по колено в воде к берегу, стараясь как можно меньше шуметь. Впереди были люди. Лучше бы мутанты и аномалии, честное слово. Опаснее людей в Зоне никого нет.
До сего момента я и представить не мог масштабы промысла на Янтаре. Профессор, чтоб ему пусто было, развернулся всерьез, будто задумал осесть в Зоне навсегда. Да не просто осесть, но сломить, подмять Зону под себя.
В детстве я читал много фантастики. Так вот в романах о заселении других планет частенько встречалось слово «терраформирование». Вот и Профессор возжелал создать благоприятную среду обитания. Для себя благоприятную. А вот фикусов тачку! Не получится!
Или все-таки?..
Профессор ведь, а не какой-нибудь Джанки, мечтающий купить новый «бентли» взамен старому. И не Кажан, который мнит себя мятежным бароном и упивается властью над офицерами-вассалами. Это я к тому, что увиденное мной на берегу удручало, заставляя усомниться в стойкости самой нерушимой основы Зоны — ее нетерпимости к людям.
Было раннее утро. Самое время подкрепиться для тех, кому предстоит тяжелый рабочий день от заката до рассвета. Схоронившись в камыше, я насчитал полтора десятка двухместных палаток. Население этого поселка собралось в столовой. А как еще назвать крытую беседку со столами, за которыми сидели люди и ложками выгребали пищу из алюминиевых мисок? Столовая. Не ресторан же.
Суетился дежурный, разливая по кружкам чай.
И тишина.
Как говорится, разговорчики в строю неуместны. Командирам почему-то такое не по нраву. Да и Зона не любит болтунов. Но все-таки… тридцать человек завтракают молча, не поднимая глаз от баланды?!
Вооруженные автоматами жлобы, выстроившись полукругом, отсекали подопечных от свободы — тверди земной. Бежать можно только в одном направлении — в воду. Без обмундирования там смерть. И даже переплыв Янтарь, далеко ли уйдешь без припасов и оружия? Ой вряд ли. Пикой да кулаками от псевдоплоти не отобьешься.
Охранники, мужики тертые — из братвы, судя по кожаным курткам, — были не в духе. Весть о нашем побеге конечно же достигла этого берега. Застава в ружье, всем оставаться на местах, прыжок на месте — огонь на поражение прямой наводкой. Что-то типа того. Всю ночь не спали: гоняли пловцов в воду, а потом считали, все ли вернулись, не свалил ли кто в самоход. Наверняка случаи побегов среди ныряльщиков не такая уж редкость.
Охранников шестеро. Злые, на нервах, дружно курят. Врасплох застать не удастся.
Ой, не доведут их до добра сигареты — точкой номер пять чую, а она у меня, зараза, на такие прогнозы пристрелянная.
Но зачем?! В смысле на кой фикус заставать кого-то врасплох?! Зачем я вообще пру на рожон? Не проще ли уйти в глубину и вынырнуть у берега в другом месте? Там, где нет людей и можно спокойно выбраться на сушу и двинуть к Периметру?
Проще. В разы. Вот только…
Еще сам того не сознавая, я уже принял решение. Вдвоем идти к Периметру сейчас, когда Профессор устроил облаву… В общем, сомнительно, что доберемся. Нужны бойцы. Союзники. А вот с этим как раз напряг. Парни, которые работали на славного бродягу Края, потратились на могилку и отвалили по своим делам, позабыв о бравом командире. Остался главарь без банды. Как сапожник без сабо и чешек.
А тут — целый взвод кашку уныло месит. Ложками. А если заменить столовые приборы боевыми ножами? Не мечи на орала, а наоборот! Вооружить ныряльщиков, наставить на путь истинный, пообещать с три короба — и вперед, штурмовать Периметр, менять власть и бороться за светлое будущее! Но сначала мы отберем стволы у охраны, а уж потом премируем самых достойных гауссганами.
Взвод под моим началом отобьется от безмозглого легиона Профессора. Интуиция мне подсказывала, что у лагерных парней с черепушками полный порядок. Иначе бы цвели и пахли, с аппетитом уминая бурду.
Это шанс, Максимка. А значит, надо действовать.
Глава 23.
Взвод
Подводное ружье «Катран 5С», разработанное для защиты ныряльщиков и для проведения спецопераций, — отличное оружие. Легкое, компактное, скорострельность выше всяческих похвал, в воде эффективная дальность поражения — пятнадцать метров. В воздухе…
Вот сейчас и проверим, как далеко оно бьет в нижних слоях атмосферы.
Джу пристроилась рядом, автомат уткнулся прикладом в плечо. Маску подняла на лоб. Зря. Еще не вечер — в смысле, мало ли как все обернется. Может, надо будет «отступать на запасные позиции», как учили меня говорить вместо простого, но емкого «драпать».
Жестом показываю, чтобы не спешила. Стрелять только по моей команде. И ни в коем разе не проявлять инициативу! Накажу! Выпорю! Спущу гидрокостюм и по голой заднице…
Улыбается девочка-припевочка. Шепчет, чтобы потише озвучивал сексуальные фантазии, — враг ведь рядом. Наверное, я покраснел, ибо она еще больше развеселилась. Ну и ладно.
Бандюга, тот, что у вертухаев за главного, хрипло гавкнул: мол, харэ жрать, пора заняться делом. Барабанная дробь ложек о миски тотчас прекратилась. Однако, дисциплинка — мой респект командиру и уважуха. Вот его-то первого я и уважу.