Хозяин жизни – Этанол
Шрифт:
Он стал более общительным и после третьей банки пива даже принял участие в общем разговоре.
В день у него уходит примерно три пачки, в лучшее, спокойное время – две. Он прикуривает от одной сигареты другую, постоянно покашливая, он уже не может спать, без того, чтобы не встать и сделать пару-тройку спасительных затяжек. Я пробовал уговорить его бросить… что он мне ответил, и так ясно, можно не продолжать.
Конечно, каждый убивает себя так, как ему больше нравиться. Один превращается в животное, лишь лохмотьями и одутловатым лицом оставаясь похожим на человека. Другой всю жизнь, упорно и целенаправленно дышит удушливым смрадом,
Филя Буксин. Первый, самый первый, открывший список жертв Хозяина среди моих друзей и близких.
В кружке – да, в том самом кружке – он занимался энтомологией. В карманах его ободранной блестящей дубленки всегда лежали какие-то коробочки с личинками и жуками, которых он находил, отковыривая ножом куски коры с мертвых деревьев. Он говорил слегка в нос, который у него был с легкой горбинкой, был обаятельным, глазастым, с длинными чуткими пальцами. Его дневники отличались забавными рисунками – смешные человечки повторяли наши дневные приключения.
Потом он ушел в армию и вернулся совсем другим. Молчаливым и, чувствовалось, озлобленным.
Именно с ним я едва не подрался из-за девчонки, той самой Галки, блондинки с черными, как смородина, глазами. Помню, что она снисходительно принимала мои неуклюжие ухаживания – но зато к Филе подсела сразу. Уселась на пол, возле его колен, и закрыла глаза, подставляя легкой ласке его пальцев щеки, скулы и кайму губ.
Я уже был пьян и, увидев такую вольность, пришел в ярость. Драки не получилось, я тогда был чересчур интеллигентен, и вылился мой неправедный гнев в беготню по заснеженному лесу, кувырканью по каким-то заваленным буреломом оврагам… я был в одном свитере, джинсах и кирзовых сапогах. Окоченел так, что не чувствовал ни рук, ни ног, и когда протрезвевший и уставший ввалился на базу, меня встретил, протягивая дымящуюся кружку с чаем, Филя. Галка, как и всегда, была весела и задорна.
Потом наши с Филей пути разошлись – я слышал, что он все больше пьет, но не обращал на это внимания. Кто из нашей компании не пил? Слышал, что женился, и вроде бы даже завел ребенка – но, как и у большинства из нас, что-то у него там не ладиться.
И вдруг встретил Филю на Птичьем рынке – на старом еще, находящемся на Таганке. Филя нес банку и с рыбками и парую люминисцентных ламп. Я тоже куда-то торопился, и обменялись мы только парой фраз – а на мое предложение выпить Филя испуганно замотал головой. Все, не пью, в завязке, ребенка растить надо…
Довольно скоро я узнал, что Фили не стало.
Боря Пьянков – жизнерадостный, говорливый рыжий толстяк с будто бы специально подобранной фамилией. Познакомились мы все в том же Ботаническом саду и, помню, что первое время он меня страшно раздражал. Его чуть шепелявый язык был подвешен как надо – и иной раз он меня доводил едва ли не до слез, мне приходилось прилагать титанические усилия, чтобы вести себя, мягко говоря, достойно.
И если о наших пьянках с Лесиным можно написать толстый том, то описание одних только пьянок с Пьянковым займут томов, наверное, десять. Первый напиток, употребленный вместе с ним – кислое вино из дикого винограда, про это я уже писал. Последний – медового цвета виски, который он смаковал, перемежая с затяжками. Я традиционно пил водку – и он тоже потом ко мне присоединился.
Пожалуй, не одну страницу займет голое перечисление мест, где Хозяин планомерно и целеустремленно нас разрушал. Если вкратце – Лаборатория электронной микроскопии при биофаке МГУ, где я работал лаборантом и сторожем, две больницы, где мы теряли время, работая охранниками, школа, куда он затащил меня преподавать историю, дворы, гаражи, парки, квартиры знакомых, полузнакомых и вообще незнакомых людей, подъезды, забегаловки, берега…
В лаборатории электронной микроскопии не пить было нельзя – уж больно хорошая компания подобралась на первом этаже странного здания. Оно стояло под откосом – так что нижние этажи смотрели на поросший травкой склон, а первый этаж (или второй?) с дорогой соединял мостик. Со стороны лаборатория смотрелась как куб, поставленный на куб меньшего диаметра.
Хорошая компания собралась на первом этаже – Боря отвечал за микроскопы, дающие объемное изображение исследуемых предметов, в соседней комнате Дима – двухметровый мачо – заведовал аппаратами, с помощью которых рассматривали тонкий срез объекта. Я вместе с Катей занимался проявкой и печатью фотографий с результатами.
Кстати – в то время в лабораториях главного корпуса работал легендарный Лев Термен. Изобретатель, знакомый с Лениным и Сталиным, имевший возможность стать миллиардером в Америке (Терменвокс, музыкальный аппарат, работающий без струн, клавишей, мембран и так далее. Высоту и частоту звука исполнитель меняет плавными движения руки в воздухе. В тридцатые годы инструмент пользовался бешеной популярностью за океаном) – вернулся на родину, чтобы попасть в шарашку. Творил в элитной зоне за паек на благо государства, и уже в старости мировая знаменитость резала, точила, паяла в подвалах МГУ – в частности, в фотолабораторию по чертежам Бори были сделаны промывочные ванны с проточной водой.
Так вот, везде и всюду для ухода за высокоточной техникой применяется чистейший спирт – и наша лаборатория исключением не была. Начальник Давидович, которого все звали просто шеф, был старым мудрым вороном и выдавал спирт для технических нужд в таких дозах, которыми можно было только прыщик прижечь. Или, действительно, протереть контакты…
С водкой тогда были проблемы – и Боря Пьянков экономил на технике неделями, пока набиралась нужная доза. Потом мы ее разводили в прозрачной стеклянной колбе и использовали немного по другому назначению…
Так все и продолжалось, пока шеф не принял на работу Диму. Перед обаянием этого атлета устоять не мог никто – девушки, которые таяли, как воск, в счет даже не идут. Дима в первую же неделю выяснил, что в месяц на обслуживание микроскопа положено два литра спирта, из которых выдано триста грамм.
Потом в одни прекрасный день, когда не было работы, и очень хотелось выпить, Дима решил. «Пойду – ка схожу к шефу, заберу у него спирт.» И пошел, провожая ехидными взглядами жаждущих. Мы-то знали, сколько уже было обреченных на провал попыток взять разом весь положенный спирт…
Дима вернулся расстроенный. В мускулистой руке он сжимал литровую колбу, полную спирта.
– Ну и жук наш шеф…я просил литр семьсот, а он еле-еле один литр наскреб.
Представив шефа, наскребающего положенный литр, мы пришли в буйное веселье.
– А как ты его попросил?
– Да просто – пожал плечищами Дима. – Подошел и сказал – Георгий Натанович, мне тут спирта два литра положено, выдайте пожалуйста.
– И что? – хором спросили мы.
– Ничего. Он засуетился стал в колбу наливать…