Хозяин
Шрифт:
На дальней стене лаборатории висели во множестве схемы и карты, куда более точные, чем те, что имелись в распоряжении бедняги МакТурка. Тут были даже карты воздушных потоков — и в горизонтальной проекции, и показывающие возвышение над уровнем моря, с нанесенными на них слоями Хевисайда и направлениями высотных ветров. Другие стены были скрыты под тысячами книг.
Несколько неожиданной казалась здесь шахматная доска с недоигранной партией, стоявшая в дальнем конце лаборатории на чем-то вроде операционного стола. Рядом с ней,
Китаец наколол на острый штырек листочек с названными Мак-Турком цифрами, — словно он был оплаченным счетом, — и приблизился к столу. Он двинул слона на шесть клеток по диагонали. Звукосниматель Хозяина плавно подъехал к черному королю, и произвел рокировку.
Глава восьмая
Заговорщики
— Джу?
— Да?
— Наверное, он действительно с тобой разговаривал, — сдавленно сказал Никки (не привыкший признавать свою неправоту). — Знаешь… он, похоже, умеет — ну, вроде как мысли читать.
— Именно разговаривал, — категорическим тоном заявила она.
— Ну, ты могла бы хоть в чем-то мне уступить.
Она уже почти не злилась на него и потому с некоторой подозрительностью сказала:
— Ты бы уступил, так и я бы уступила.
— Ладно, значит, разговаривал.
— Честно?
— Честно.
— Ох, Никки, тогда, может, он то самое и делал.
— Что?
— Да мысли читал. Хотя это и не имеет значения. Если мы с тобой понимаем друг друга, то ведь все равно, как это у нас получается, правда? И вообще, Никки, чего ты так носишься с этим? Почему ты на него взъелся?
— Ты говорила, будто он тебе все объяснил, — так что же он объяснил?
— Это трудно пересказать.
— Он рассказывал, что они тут делают или что собираются делать, — зачем они вообще тут сидят?
— Да.
— Ну так зачем?
— Он сказал, что они заняты хорошим делом.
— Но каким, Джуди, каким?
Возможно, — из-за того, что они были близнецами, — разум Никки, имевший сходство с ее, обладал способностью влиять на разум сестры в большей степени, чем разум любого другого человека. Возможно, оттого, что между Джуди и братом существовала внутренняя связь, ее сознание не удалось погрузить в такую же глубокую спячку, как сознание техников и рыбаков. Она принялась нервно теребить, развязывая и снова завязывая, поясок на своей рубашке, и вид у нее стал встревоженный. В синем свете ночника Никки подошел к ее койке и присел, почесывая Шутьку.
— Пожалуйста, Джуди, постарайся припомнить.
Она с трудом выговорила:
— Я не помню его объяснений.
— Ты разве не понимаешь, что не могут они заниматься хорошими делами и при этом стрелять в людей?
— Может быть, это они по ошибке? Да, конечно. Он так и сказал.
— Да не бывает таких ошибок. И если мы с тобой здесь на каникулах, то почему мама и папа не пришли попрощаться с нами?
Джуди расплакалась.
— Ну, ладно, Джу, шут с ним. Мы еще успеем все это обдумать.
— Нет.
— Что нет?
— Давай думать сейчас.
Никки сидел, боясь пошевелиться и стараясь не дышать. Братцыкролики, думал он, похоже я ее все-таки вытянул. Только не торопись.
Она сказала:
— Я совсем не помню, что он мне говорил. Все будто смазалось. По-моему… А ты не чувствовал, что засыпаешь?
— На меня это вообще не подействовало.
— Что?
— То, что он делает с помощью глаз или мозга, или я не знаю чего.
— Но он же с тобой разговаривал?
— Он произнес латинскую фразу — на радостях, что меня не проняло. Да и то, прежде чем он смог ее выговорить, ему пришлось выпить еще один стакан виски. Мне кажется, он вообще без виски говорить не может, — так, как мы говорим. Сам-то он разговаривает не то с помощью глаз, не то лба, не то еще чего-то.
— Как муравьи, — совершенно нормальным тоном сказала Джуди. — Они прижимаются друг к другу усиками. Я читала в учебнике биологии.
— Вот что-то похожее он с тобой и проделал.
— Ник, как интересно! Это значит, что я могу разговаривать, как муравьи, а ты не можешь.
— Это значит еще, что он способен прочесть любую твою мысль, и заставить тебя думать все, что ему захочется.
— Так вот что он с техниками сделал!
— Да.
— Ужас какой!
— Захочет — и заставит тебя думать, что ты колбаса, — сказал Никки, развивая успех.
— Ну уж этого он не сумеет.
— Еще как сумеет.
— Колбаса же вообще думать не может.
Никки открыл было рот и снова закрыл.
— Если…
— Никки, а если мне захочется кое-куда, он и об этом узнает?
— Наверняка.
— Гадость какая! Так он тогда… Выходит, он меня загипнотизировал, а это уж такая подлость, что я и не знаю.
— Наконец-то ты поняла.
Она поняла или, вернее, была готова понять.
— Если этот человек…
Никки запнулся. Всей своей герцогской душой он желал назвать Хозяина «этим человеком». И не мог. Получалось фальшиво. При первых же своих словах он вспомнил его глаза.
— Если Хозяин, — сказал он, и оба посмотрели на дверь, — если Хозяин…
Они сидели молча, освещенные, словно на сцене, и смотрели на ручку двери.
Когда разговор возобновился, оба уже шептались.
— Мы должны что-то предпринять. Разобраться что тут к чему. Если мы не сделаем этого, нам никогда не вернуться к папе. Ясно же, что этот летчик, и доктор, и Пинки работают на них, я хочу сказать, на Него и на Китайца, и мы должны знать, чем они занимаются. Тут что-то ужасно важное, Джуди, и дурное.
— Да, но как мы это выясним?
— Придется провести расследование.
Звук этого слова подействовал на Никки живительно, и он прибавил еще: