Хозяйка Дома Риверсов
Шрифт:
Кардинал отреагировал незамедлительно. Уже следующим вечером, когда мы с Ричардом обедали вместе с герцогиней, появился ее камергер и что-то шепнул ей на ухо. Я заметила, как она побледнела и посмотрела на меня, словно хотела мне что-то сказать; затем отставила в сторону тарелку, поднялась и, не проронив ни слова, удалилась. Все мы только переглянулись, но остались за столом, лишь ее фрейлина тоже вскочила, явно собираясь бежать за своей госпожой, но замерла в нерешительности. Ричард, находившийся среди мужчин, незаметно кивнул мне, призывая оставаться на своем месте, и тихонько вышел за дверь. Его не было всего несколько минут, однако даже за столь короткий промежуток времени потрясенное молчание успело смениться гудением голосов, выдвигавших самые различные предположения. Вернувшись, Ричард улыбнулся каждому из тех, кто сидел рядом со мной, как бы
— Мы возвращаемся в Вестминстер. Не нужно, чтобы нас и впредь видели в обществе герцогини.
— Что случилось? — спросила я, стягивая у горла тесемки плаща.
Муж торопливо увлек меня по улицам города, помог мне перепрыгнуть через вонючую канаву на одной из улочек и спуститься по скользким ступеням к причалу. Он свистнул перевозчику, и тот мгновенно подплыл к берегу на своей лодке. Устроив меня на носу, Ричард бросил через плечо:
— Отчаливай. И быстрей греби к Вестминстерскому дворцу!
— Что случилось? — шепотом повторила я.
Супруг наклонился ко мне так близко, чтобы даже лодочник, налегавший на весла, не смог его услышать.
— Арестованы клирик герцогини и ее духовник.
— За что?
— То ли за то, что пытались вызывать духов, то ли за занятия астрономией, а может, за гадание или еще за какие-то прегрешения. Все это пока лишь слухи, но мне и слухов этих вполне достаточно; я понял, что нужно немедленно увести тебя из дома герцогини.
— Меня-то почему?
— Она читает книги по алхимии, ее муж пользуется услугами весьма сомнительных лекарей, да и его самого, говорят, она соблазнила с помощью любовного зелья. Кроме того, среди ее знакомых много всевозможных ученых и магов; и, самое главное, она имеет прямое отношение к королевскому семейству. По-моему, звучит очень похоже на кое-кого другого, и ты этого человека прекрасно знаешь.
— Ты имеешь в виду меня?
Я вздрогнула, когда весла тихо плеснули в холодной воде, и лодочник аккуратно причалил к нижней ступеньке дворцовой лестницы.
— Вот именно, — негромко подтвердил Ричард. — Разве ты не была знакома с Роджером Болингброком, ученым из Оксфорда? Он часто бывал у герцогини.
Минутку я помолчала, пытаясь припомнить.
— Вроде с ним был хорошо знаком милорд герцог. И этот Болингброк даже как-то раз приезжал в Пенсхёрст. Разве это не он привозил тогда эскиз нового щита? Это не он объяснял моему покойному супругу, в чем суть искусства геомансии? [35]
Лодка давно уже тыкалась носом в причал, и Ричард помог мне выбраться из нее и подняться наверх. К нам тут же подскочил слуга с факелом и пошел через сад, освещая нам путь.
35
Геомансия — гадание по фигурам или знакам, сделанным из земли или выложенным на земле.
— Болингброк арестован, — шепнул мне Ричард.
— Господи, за что?
— Не знаю. Я оставлю тебя в наших покоях, а сам попробую хоть что-то выяснить.
Замедлив шаг под аркой ворот, я сжала его холодные руки.
— Чего именно ты боишься, Ричард?
— Пока ничего, — ответил он, но голос его прозвучал не слишком убедительно.
Он взял меня под локоть и повел во дворец.
Вернулся он только ночью и сообщил, что никому ничего толком не известно, но три человека из ближайшего окружения герцогини уже арестованы; все это люди, хорошо мне знакомые, с которыми я каждый день здоровалась. Ученый Роджер Болингброк действительно навещал нас в Пенсхёрсте, а духовник герцогини десятки раз в моем присутствии служил мессу. Арестован был также каноник из часовни Святого Стефания, находившейся прямо во дворце. Всех троих обвиняли в создании особой схемы для составления различных гороскопов; занимались они этим по просьбе герцогини Элеоноры. Схема была найдена, и, по слухам, составленный на ее основе гороскоп молодого короля предрекал ему скорую смерть, а также то, что английский трон унаследует герцогиня.
— Ты когда-нибудь видела гороскоп короля? — явно нервничая, спросил у меня Ричард. — Он ведь сейчас уехал из Вестминстера в Шин, и при нем только самые близкие люди из королевского совета. А нам приказано оставаться здесь, все мы под подозрением. Как известно, король ненавидит подобные вещи, они пугают
— Ты же знаешь, что он составлял гороскопы для всех, — тихо промолвила я. — Помнишь то устройство, что висело над картой Франции и показывало различное положение звезд? Герцог пользовался им, определял, как располагались звезды при рождении того или иного человека. Он и для меня составил гороскоп. И для себя тоже. Возможно, и для тебя. Наверняка он и для короля, своего любимого племянника, подготовил гороскоп.
— И где они теперь, эти гороскопы? — напряженным голосом осведомился мой муж. — Где?
— Я отдала их герцогу Глостеру… — И тут мне стало страшно. — Ох, Ричард! Я действительно все гороскопы и карты отдала Хамфри Глостеру! Он обмолвился, что интересуется такими вещами. У меня остались только книги, и все они у нас дома, в Графтоне; их завещал мне покойный муж. А все прочее, в том числе и все те устройства, я подарила его брату. — Почувствовав во рту привкус крови, я поняла, что от волнения прикусила губу. Я приложила к ней палец и увидела капельку крови. — Ты думаешь, что герцогиня могла всем этим воспользоваться? Что она воспользовалась гороскопом короля, составленным моим покойным супругом? Неужели меня могут обвинить в том, что я с некой конкретной целью передала герцогу Глостеру королевский гороскоп?
— Вполне возможно, — кивнул Ричард.
И мы стали ждать. Летнее солнце нещадно палило, и кое-где, в наиболее бедных районах города, на вонючих берегах реки уже имели место случаи заболевания чумой. Жара стояла невыносимая. Мне ужасно хотелось вернуться в Графтон, к детям, но король велел всем непременно оставаться при дворе. Никто не смел покинуть Лондон, и дворец напоминал постоянно висящий над огнем котелок с рагу, доведенным до точки кипения. Порой раскаленный воздух прямо-таки давил на город, точно свинцовая крышка на котелок. Король, дрожа от отчаяния, ждал, когда совет распутает дело о заговоре. Генрих был еще очень молод, и его самолюбие чрезвычайно уязвляло то, что не кто-нибудь, а члены его собственной семьи строят против него какие-то козни. Он был воспитан придворными и льстецами, и ему с детства была невыносима мысль о том, что кто-то может просто не любить его. А уж мысль о том, что кто-то в борьбе с ним способен прибегнуть к черной магии, вообще приводила его в ужас. Этого он допустить никак не мог, как не решался и признаться в своих страхах. Люди из его ближайшего окружения боялись и за него, и за себя. Никто даже не представлял, на что способен такой знаменитый ученый, как Роджер Болингброк, если он вздумает причинить кому-то зло. А что, если герцогиня Элеонора собрала целую группу таких ученых? Ведь сообща они могли втайне соткать настоящую магическую сеть и действительно доставить королю немалые неприятности, а может, и довести его до смерти. Что, если прямо сейчас некое магическое вещество уже проникло в него и прокладывает себе путь по его жилам? Что, если он разлетится на тысячу осколков, как стекло, или растает, как воск?
Герцогиня спустилась к обеду в большой зал Вестминстерского дворца, но за столом сидела одна. Держалась она великолепно — ясное, улыбающееся лицо, прежний, чрезвычайно самоуверенный взгляд голубых глаз. В душном обеденном зале, куда волнами, точно чье-то горячее дыхание, вплывали кухонные запахи, она казалась спокойной, даже безмятежной. Ее супруг, герцог Глостер, находился в Шине, уверяя молодого короля во всеобщей любви и пытаясь опровергнуть все то, в чем его дядя кардинал обвинял его и Элеонору. Глостер клялся собственной жизнью, что никогда даже не видел королевского гороскопа, а вот алхимией действительно давно интересуется, и его познания в этой области всегда к услугам племянника. Он заявил, что аптечный огород в Пенсхёрсте уже был посажен в соответствии с определенными знаками Зодиака, когда это поместье перешло к нему, и ему неведомо, кто именно посадил этот огород. Возможно, его брат, бывший владелец поместья. Я в это время вместе с фрейлинами в покоях герцогини шила рубашки для бедных и помалкивала. Я не реагировала ни на внезапные громкие реплики герцогини, ни на ее странный, несколько истерический хохот, ни на ее фразы, что зря король так надолго задержался в Шине, поскольку его приезда все очень ждут в Лондоне. Конечно, ему следовало бы поскорее приехать, рассуждала она, и тогда всем можно будет снова вернуться в деревню, подальше от нестерпимой лондонской жары.