Хозяйка Леса
Шрифт:
Волна силы, настолько плотной, что казалась почти осязаемой, взметнулась вверх, выше голов двух оборотней, да самых цветущих ветвей нартовых деревьев, и тут же схлынула, выплеснувшись смехом - коротким режущим обжигающе холодным смешком, сорвавшимся с губ Кай'я Лэ. Очередным, известным только ей, вариантом усмешки, способным стать ответом на любой вопрос. Занила стремительно шагнула вперед, больше не заботясь о том, стоит ли кто-то на дорожке перед ней. И Натара невольно попятилась назад, сметенная жалящим взглядом глаз цвета черненого серебра и полу шепотом полу рычанием, слетающим с изящно очерченных губ:
– Неужели я, по-твоему, всего лишь человек, чтобы у меня была только одна цель?!
– в густой тени нартовых деревьев, вдали от шумной догатской улицы слова прозвучали более чем отчетливо. Натара
– Ты долго была рабыней. В этом ведь дело?
– она бросила в спину Занилы. Кай'я Лэ остановилась, замерла на середине движения, как умеют делать только очень крупные и очень опасные хищники. Когда внезапно нападают на след добычи. Занила медленно повернулась, вновь встретившись взглядом с глазами Натары, дожидаясь, что еще та произнесет.
– Не спрашивай, откуда я знаю. Слухи о тебе разлетаются с той же скоростью, как и слухи о твоей силе! Ты была рабыней. Ну, так отомсти всем, кто когда-либо причинял тебе боль, заставлял страдать. Но остановись после! Не мсти этому миру целиком, не уничтожай его! Позволь ему жить!
Натара ждала, что сейчас сила вновь взметнется вокруг Кай'я Лэ. И на этот раз та не станет ее сдерживать. Но силы не было... Только взгляд, словно покрывшийся хрусткой корочкой льда. Губы Занилы дрогнули, будто никак не могли остановиться на каком-то одном варианте усмешки.
– Я восемь лет ненавидела, - серебристо-светлые ресницы опустились, пряча обжигающий холод взгляда.
– И знаешь, в чем моя проблема? Я, кажется, больше ничего не умею!
– Занила шагнула прочь, на этот раз больше не оглядываясь, скрываясь в прохладной полутьме дома. А Натара еще несколько минут стояла под переплетенными ветвями нартовых деревьев, чувствуя, как медленно успокаивается сила вокруг, взметенная призывом Хозяйки, и собственная энергия в ее кружеве, также не сумевшая не откликнуться на зов. Какие еще ответы она хотела получить? Она и так, кажется, узнала гораздо больше, чем ей требовалось!
Натара вошла в дом, огляделась по сторонам. Занилы нигде не было видно: наверное, та уже поднялась наверх, в свои покои. Женщина отыскала глазами Байда и подозвала его:
– Передай гвардейцам: возможно, сегодня ночью будет новая охота!
Во взгляде оборотня отразилось недоумение, но лишь на долю секунды, тут же сменившееся решимостью - твердой уверенностью в собственных силах и в правильности всего происходящего.
– Как скажет Хозяйка!
Натара кивнула. Она тоже не смогла бы ответить иначе. Да и не захотела бы. Единственно правильный ответ! И, кажется, Заниле это тоже известно! Единственно возможный... Даже если Хозяйка прикажет спалить этот мир дотла, потому что он чем-то посмел не угодить ей, оборотни лишь обнажат клыки в довольном оскале! Как скажет Хозяйка... И кажется, этому миру пора начинать бояться, потому что Занила свое слово уже произнесла.
Глава 7. Старые долги
Дом покойного Руша в условиях отсутствия нового председателя Торгового Совета и практически введенного в городе осадного положения фактически был превращен в штаб. В зале на втором этаже роскошного дворца шло заседание за заседанием; через вымощенный мозаикой внутренний дворик сновали рабы, уносящие письма, приносящие послания, сообщающие последнюю информацию о том, что происходит за городскими стенами... Совет должен был знать. Совет должен был принять решение. Но Совет был вынужден ждать. И Совет нервничал все больше с каждым днем, с каждым часом, не приносящим долгожданных вестей, а вместе с ними и надежды на то, что бунт будет подавлен. Дом превратился в растревоженный пчелиный улей, и даже ворота, отделявшие аккуратный ухоженный сад от улицы, стояли распахнутыми настежь. Поэтому когда через них решительно шагнула молодая высокая девушка в роскошном платье из переливающегося темно-синего шелка, густо затканного жемчугом и серебряной нитью, и таком же ганахе, охранники лишь проводили взглядами ее и двух вооруженных охранников, следовавших за ней, не попытавшись преградить им дорогу. И вовсе не потому, что почтенные господа, заседавшие на втором этаже дома, ждали ее, или потому, что она была известна в Догате своей знатностью или богатством. Просто достаточно было встретиться с твердым взглядом ее серо-стальных глаз, чтобы мгновенно расхотеть пытаться мешать ей! Она была не из тех, кто потерпел бы подобное обращение, и охранники, ежедневно открывавшие и закрывавшие ворота перед салевскими аристократами, кожей чуяли это!
Девушка, не обратив ни малейшего внимания на охранников, словно тех и вовсе не существовало, пересекла двор. Она двигалась так стремительно, что подол ее платья и концы длинного, переброшенного назад, ганаха развивались за ее спиной, словно крылья невиданной ночной бабочки, почти касаясь ног неотступно следовавших за ней охранников. Массивная деревянная дверь дома была закрыта, и один из мужчин шагнул вперед, распахивая ее перед госпожой. Навстречу им из глубины дома появился раб-привратник, в обязанности которого входило открывать на стук гостей. Он, возмущенный столь бесцеремонным вторжением, попытался заступить дорогу. Но девушка даже не подумала остановиться, шагнув через порог. Ее взгляд уперся в лицо раба, заставив того нервно сглотнуть и отступить на шаг назад, невольно увеличивая разделяющее их расстояние. Человеку показалось, что глаза странной гостьи в полутьме парадного холла сияют изнутри своим собственным серебристым светом, будто та, что стояла перед ним и вовсе не была человеком! Раб отступил еще на полшага, лишь усилием воли удерживаясь от того, чтобы не кинуться бежать прочь, бросив свой пост. А девушка и мужчины за ее спиной одновременно с ним сделали полшага вперед, мгновенно занимая отвоеванное пространство!
– Как мне доложить о вас, почтенная госпожа? Совет ожидает вас?
– низко поклонившись, пролепетал раб. Изящно очерченные губы девушки дрогнули, изгибаясь в усмешке, вряд ли предвещавшей хоть что-то хорошее тому, кто ее видел. Она оглянулась на мужчин за своей спиной, словно раб произнес что-то действительно очень остроумное, и она приглашала их оценить шутку! Потом вновь посмотрела на привратника:
– Нет, меня не ждут. Но Совет будет рад меня видеть. Меня всегда бывают рады видеть те, к кому я прихожу!
– улыбка на ее губах стала чуть шире, когда она шагнула вперед, вынуждая раба попятиться прочь, пропуская ее. Охранник за ее спиной небрежным жестом опустил руку на рукоять меча, отбивая у привратника все желание защищать свой пост. Тот лишь судорожно сглотнул, глядя в спины людей, стремительно пересекающих парадный холл по направлению к лестнице.
– Особенно радуются те, кому удается выжить!
– коротко хохотнул один из охранников. Впрочем, раб, оставшийся возле двери, уже не слышал его слов. А вот девушка широко улыбнулась, обнажая ровные белоснежные зубы, и шагнула на первую ступень лестницы.
Странные гости уже преодолели половину пролета, когда навстречу им из бокового коридора показалась женщина, одетая в траурное белое платье. На ее голове не было традиционного ганаха, что означало, что она находится у себя в доме. Впрочем, ее узнали - это была жена старшего из сыновей покойного Руша. И те, кто вошел в ее дом, тоже были известны ей.
– Боярыня Занила?..
– неуверенно проговорила молодая женщина.
– Мне не доложили о вашем визите...
– А разве похоже, что я пришла к вам?
– боярыня скользнула в сторону так стремительно, что хозяйка дома даже не сумела заметить ее движения: вот она еще стоит перед ней, а вот уже за ее спиной - просто обогнула ее и продолжает подниматься вверх по лестнице! И лишь схваченное краем глаза колыхание синего шелка и легкое прикосновение взметенного ветра... А самой девушки уже нет. Она уже на вершине лестницы. И только ее охранники все также неотступно следуют за ней. И как они прошли мимо нее, молодая женщина тоже не заметила!
Боярыня свернула в коридор, уходящий вглубь дома. На полу здесь лежал роскошный ковер с густым длинным ворсом, полностью скрадывающий шаги. Впрочем, ей ведь и по гулкому мрамору лестницы и главного холла удавалось скользить совершенно бесшумно! А вот шаги спешащего им на встречу очередного раба она сама услышала задолго до того, как он показался из-за поворота. Увидев новых гостей, раб поклонился им. Он ожидал, что девушка остановится, назовет себя и цель своего визита, но та лишь скользнула по нему взглядом и, не замедляя шага, продолжила идти по коридору. Один из ее охранников, молодой парень со светлыми чуть рыжеватыми волосами, схватил слугу за плечо и, кивнув головой в сторону конца коридора, спросил: