Хозяйка Леса
Шрифт:
Серебристо-серые нити стремительно пронзили воздух, впиваясь в густые перламутровые потоки. На этот раз Занила не боялась, что сила попытается против ее воли ворваться в ее кружево, потому что та, разделенная на отдельные сгустки, вряд ли могла иметь собственную волю, а значит ей, Хозяйке, легко удастся подчинить ее себе. Хотя, если быть откровенной, не боялась Занила совсем по иной причине: после того, что открылось ей в храме, она, похоже, на какое-то время утратила способность бояться хоть чего либо, а, может быть, и иные эмоции тоже.
Сила, подчиняясь приказу Кай'я Лэ и требовательным объятиям ее кружева, начала стремительно стекаться к ней. Занила ждала: сегодня ей требовалось много силы, чтобы создать
Кай'я Лэ прикрыла глаза, возвращаясь на первый уровень зрения, пару минут полюбовалась на совершенно пустую поляну посреди леса. Цепочки следов, ее собственные и гвардейцев, обрывались возле дерева, покореженного когда-то ударом молнии, а на самой поляне даже снег не был потревожен. Впрочем, Занила надеялась, что вскоре ветер заметет все следы, и уже никто не сумеет заподозрить ничего странного. Оставшись вполне довольна результатом своих трудов, Кай'я Лэ вскочила в седло и направила свою стаю к деревне.
* * *
В Большие Бакалды оборотни въехали, когда уже совсем стемнело. Хотя, если вспомнить, что именно на сегодня приходился самый короткий день в году, это совсем не означало, что сейчас был такой уж поздний вечер. Спать из селян уж точно никто не собирался! Молодежь наоборот высыпала из домов, не обращая внимания на то, что небо прояснилось, и мороз постепенно крепчал, и теперь в самом центре села сооружали огромный костер, готовясь глубокой ночью, когда очередной день сменит предыдущий, поджечь его во славу нового наступающего года и нового солнца, которое обязательно взойдет утром. Селяне постарше пока еще сидели по домам, но в том, что ночью к костру обязательно выйдут и они, Занила ничуть не сомневалась. На севере Вольных княжеств, куда религия Светлых Богов практически не дошла, праздник зимнего солнцеворота был, наверное, самым важным событием в году. И, чем меньше и отдаленнее деревня, тем важнее для ее жителей было отпраздновать его с соблюдением всех, самых древних, обычаев и традиций.
Хозяйка избы, в которой остановилась Кай'я Лэ, пока еще тоже была дома. Она как раз доставала из печки котелок с дымящейся рассыпчатой кашей. Причем, судя по его размеру, ужин женщина готовила явно с расчетом на своих гостей. И гвардейцы, намотавшиеся целый день по лесу, были этому весьма рады! Не дожидаясь уговоров и просьб, они расселись вокруг простого деревянного стола, и вскоре горница наполнилась стуком деревянных ложек о миски и короткими довольными замечаниями. Сама Занила к столу не села. Хозяйка попыталась уговорить ее, но оборотень лишь решительно покачала головой. Она сейчас вряд ли смогла бы даже думать о еде. Подхватив с полки масляную лампу и бросив Байду короткий приказ не беспокоить, Занила шагнула прочь из избы, назад на морозный ночной воздух. Ей нужно было остаться одной, чтобы спокойно прочитать пергамент, найденный ею в храме, и чтобы подумать обо всем, что она узнает из него, а в доме сейчас было слишком много внимательных глаз, да и просто слишком шумно. Освещая себе путь масляной лампой, Занила направилась в сторону пустующей кузницы. Лучшего места, чтобы остаться наедине с новыми знаниями и собственными мыслями, Кай'я Лэ не смогла придумать, и она очень надеялась, что хозяйка дома не будет возражать против ее самовольного вторжения.
Массивная деревянная дверь протяжно заскрипела, но все же поддалась, пропустив Занилу внутрь. В кузнице было темно и так же холодно, как и на улице. Но свет Кай'я Лэ принесла с собой. А если есть огонь, это значит, что и о тепле совсем не сложно позаботиться. От фитиля в лампе она подожгла длинную тонкую лучину, а с ее помощью уже развела огонь в очаге. Дрова кстати в кузнице нашлись, и вообще мастерская выглядела так, будто ее хозяин лишь несколько часов назад вышел за порог и непременно собирался вернуться. Занила окинула взглядом молоты всевозможных размеров, щипцы и какие-то еще инструменты, названий которых она просто не знала, разложенные по полкам; подковы, гвозди и прочую мелочевку, валявшуюся там же. Она почти не сомневалась, что женщина после смерти хозяина вряд ли хоть раз заходила сюда. Может быть потому, что просто не видела в этом смысла, а может быть потому, что в глубине души надеялась, что всему этому найдется новый хозяин, настоящий мастер, который сумеет это по достоинству оценить.
Дрова были немного сырыми и основательно промерзшими, и огонь в очаге разгорался неохотно, но в кузнице все же понемногу становилось теплее, да и света теперь было вполне достаточно. Занила пододвинула к очагу высокий трехногий табурет и, усевшись на него, извлекла из кармана плаща пергамент. Какое-то время она просто смотрела на туго скрученный свиток, словно не решаясь развернуть его, чувствуя, как ее руки начинают слегка дрожать. Она не знала, что написано в нем. В храме она прочитала лишь первый абзац, а там было еще так много! И Занила, кажется, боялась, что то, что ей откроется, может оказаться еще хуже того, что ей уже удалось узнать. Хотя, может ли быть что-то хуже? Занила развернула пергамент и, придерживая его за края, принялась читать. Пробежав глазами самые первые, уже знакомые ей строчки, Кай'я Лэ остановилась на фразе, которая теперь, казалось, была навсегда словно выжжена в ее мыслях.
"...Ибо сила, что когда-то на заре веков была заключена в этом месте, ныне мертва."
Занила глубоко вздохнула, словно перед прыжком в ледяную воду, и принялась дальше разбирать причудливую вязь древних слов.
"И я расскажу тебе, как это произошло. Я не собираюсь ничему учить тебя и ни от чего предостерегать. Все уже свершилось, и исправить это невозможно. Но есть в этом мире вещи, память о которых просто не должна быть утеряна. И, если ты читаешь эти строки, значит, отныне ты будешь ее хранителем.
К тому времени, когда произошли события, с которых начнется мой рассказ, Великая Война, как называли ее мы (или Война без начала, как говорили о ней наши враги - оборотни) шла уже много веков. И конец ей тоже не был виден. Успех попеременно был то на нашей стороне, то на стороне противников. Мы устраивали сражения, нападали и защищались, захватывали земли, теряли их или отбивали назад, выигрывали и терпели поражения. Неизменным было лишь одно - мы гибли. В каждом бою, каждой схватке, каков бы ни был ее итог, кто-то из нас все равно не возвращался с поля боя. Разумеется, наши враги тоже несли потери и иногда даже более значительные, чем с нашей стороны, но мы уже давно разучились радоваться этому. Ибо даже смерть десятка врагов не способна была искупить для нас гибель одного из нашего рода!
Решение не было принято в один день. Оно зрело несколько лет в наших умах и сердцах, пока однажды наш Совет не решился озвучить его вслух. Мы хотели закончить войну! Наверное, мы бы даже согласились заключить мир. Но надежда на то, что наш противник согласится с нами, была слишком незначительной, чтобы ее просто стоило рассматривать всерьез. Эти звери, что смели считать себя равными нам, слишком любили убивать, чтобы по доброй воле согласились лишить себя такой возможности! А значит, у нас по-прежнему оставался лишь один шанс закончить эту войну - выиграть ее. Изменилось лишь то, что теперь мы, кажется, были готовы пойти на вещи, на которые никогда не решились бы раньше. Тогда мы еще не могли даже предположить, что в этом и кроется главная ошибка. Самая страшная наша ошибка...