Хозяйка Ольбранского замка
Шрифт:
– Нет! О свадьбе даже не думайте! Я найду деньги. Но перед этим хочу убедиться в подлинности бумаг и получить доказательства, что долг не был уплачен моим покойным мужем. Иначе эти закладные всплыли бы на следствии. Но никто и ничего о них не слышал. Я нахожу этот факт подозрительным. Сегодня же отпишу поверенному, чтобы он срочно занялся этим вопросом! Не смею больше задерживать!
– Как вам будет угодно, – Копытов смерил меня злобным взглядом. – Смотрите, как бы не пришлось пожалеть о поспешном решении. Наш союз разрешил бы возникшее недоразумение. Как вы этого не понимаете?
– Это вы не понимаете, что брак – это, прежде всего,
– Что же, очень жаль, что не хотите договориться по-хорошему, – с наигранным сочувствием произнес барон на прощание. – Возможно, следующая наша встреча состоится в суде. Счастливо оставаться! И да, верните долг до понедельника. В противном случае, эти бумаги получат ход, и я отсужу у вас все до копейки.
– Вон! – вскипела так, что чуть пар из ушей не повалил.
Никогда еще не испытывала такую злость к человеку, что хотелось его придушить. Схватила вазочку с прикроватной тумбы и запустила ею в мерзавца.
Увернулся, гад!
Но у меня еще подсвечник стоял в зоне досягаемости, тарелка с фруктами, графин с водой. Осознав, что эти предметы непременно полетят в него и хотя бы один достигнет цели, горе-жених пулей выскочил из комнаты. Уже в закрывающуюся дверь ему в спину прилетело яблоко. Бросок получился неожиданно сильным. Я вложила в него всю злость, что испытывала в этот момент. Копытов споткнулся и шмякнулся на пол. На моих губах заиграла злорадная ухмылка.
Так тебе и надо, тварь!
– Ярушка, что же это делается? – всхлипнула Матрена, ставшая немым свидетелем разыгравшейся сцены. – Чем тебя разозлил этот неощипанный подранок?
– У него закладные на имущество, еще Родионом Петровичем подписанные, моим покойным супругом. Если к понедельнику не достанем нужную сумму, у нас все отнимут! – на глаза сами собой навернулись слезы, я хлюпнула носом раз, другой, и разревелась навзрыд.
Изнутри душила обида, что все начинания и труды пойдут прахом. Где справедливость? Это имущество мое! И земли с разрушенным замком, и завод с фабрикой, и деревня с крестьянами. Я вложила в дело последние средства, что имелись за душой. А теперь какая-то наглая сволочь решила присвоить мое наследство и воспользоваться плодами моих трудов?
Слезы лились и лились, я никак не могла успокоиться. Матрена дважды бегала за водой, чтобы меня отпоить, заваривала чай с ромашкой – бесполезно. Только я приходила в себя, тут же хваталась за шкатулку, чтобы написать письма князю Данияру и господину Гольдману. Но им ведь требовались объяснить ситуацию, я снова вспоминала о ней и ревела. В итоге меня сморила усталость, и я заснула в обнимку со шкатулкой и испорченными листами бумаги. Спала беспокойно, снились кошмары, в которых главным злодеем выступал барон Копытов. Жанетта Борисовна с дочкой тащили меня к алтарю, а я отчаянно упиралась. Гости уже сидели за столами, объедались, улюлюкали вслед и тыкали маслянистыми жирными пальцами, смеялись так, что еда вываливалась изо рта.
Проснулась в холодном поту. В ушах еще звенели противные крики «горько», а перед глазами стояло ненавистное лицо жениха, сложившего губы трубочкой и тянущегося за поцелуем.
Фу, мерзость! – я потрясла
Однако звуки не исчезли. Кричали снаружи. И, когда до меня дошел смысл, внутри все оборвалось.
– Пожар! Пожар! Фабрика горит, склады. Огонь к заводу подбирается!
Я кубарем скатилась с кровати и бросилась к окошку, чтобы увидеть, как над деревьями поднимается к небу черный столб дыма.
– Это сон! Дурацкий сон. Кошмар. Я просто еще не проснулась, – пробормотала, не веря в происходящее, и даже ущипнула себя за руку.
Боль я почувствовала, как и запах гари, ворвавшийся в комнату вместе с перепуганной Павкой.
– Госпожа, вы уже проснулись? Там… там… уже знаете, да?
– Слышала крики. Так, это правда? Что произошло? Что именно загорелось? – засыпала служанку вопросами, одновременно натягивая первое попавшее под руку платье. – Надо немедленно тушить! Срочно, всех вызывайте. Лопаты пусть берут, чтобы песком огонь забрасывать. И ведра – речка рядом.
– Ярушка, ты куда собралась? – следом за Павкой вбежала Матрена.
– На фабрику, куда ж еще? Спасать оборудование, сырье и то, что еще не сгорело. Надо спешить, пока огонь не перекинулся на завод.
– Ярушка, что же ты одна там сделаешь? – бабулька всплеснула руками. – Неужели без тебя не найдется, кому пожар тушить? Стой! Куда же ты?
Не знаю, чем я могла помочь, но сидеть на месте не собиралась. Бегом взлетела на взгорок у разрушенного замка, с которого открывался обзор на расположившиеся в низине завод и фабрику. Однако строения заволокло дымом, открытые всполохи пламени бушевали там, где стояли деревянные бараки рабочих. Оранжевые языки лизали верхушки деревьев, вплотную подступивших к фабрике, и грозили перекинуться дальше, если ветер вдруг сменит направление. Пока что он гнал пламя к реке. На его пути, насколько я знала, находились хижины рыбаков и лодки у самодельного причала.
– Стой! Куда же ты? – Матрена поспешила вслед за мной. – Угоришь еще, дыма наглотаешься. Нельзя!
– Амулет! – сообразила, что внизу наверняка есть пострадавшие. – Матрена, принеси целительский амулет. Я обещаю, что буду осторожной. Но я должна быть там!
Не дожидаясь, пока бабулька исполнит поручение, я ринулась по дорожке вниз. Возле фабрики копошились фигурки рабочих, вытаскивая на улицу вещи и оборудование, которые еще можно спасти. У завода, весь взмыленный и в пятнах сажи, бегал, суетился и надрывался криком Шехнин. Он организовал рабочих, чтобы те насыпали разделительную полосу из земли и песка, которая не позволила бы огню перекинуться на другое здание. На заводе тоже царила суета. Там разбирали оборудование и оттаскивали в безопасное место. Уж лучше перестраховаться и потратить лишний день на сборку, чем позволить дорогим механизмам обгореть в пожаре.
– Что тут случилось?
– Не знаю. Рабочие говорят, полыхнула деревянная пристройка у фабрики. Но я лично на неделе проверял, нечему там было загораться. Дни стоят теплые, печи для обогрева не используются, а еду готовят в деревне и привозят сюда на подводах. Я подозреваю поджог! Но разбираться будем после. Сначала с огнем справимся и спасем, что осталось.
– Пострадавшие есть? – При упоминании о поджоге, я сразу вспомнила слова Копытова, что еще пожалею об отказе.
Но это же верх глупости уничтожать то, что будет приносить прибыль! Неужели он настолько идиот?