Хозяйка приюта магических существ 2

Лира Алая

Хэй родился на месяц раньше, чем предполагали, что свидетельствовало о большой силе. Божество выбиралось из кокона лишь в тот момент, когда накапливало достаточно магических сил, чтобы его разрушить. В первые месяцы стенки кокона были такими плотными, что их не могло поцарапать даже верховное божество, но со временем они истончались.

Хэй же умудрился накопить столько сил за короткое время, что появился на небесах через три месяца. Невиданный ранее случай. К счастью, божества — не люди, у них совершенно иная психология, так что страха перед неведомым не было.

Но и приятия тоже.

Божества, по своей сути, довольно замкнуты. Конечно, драконов по любви к уединению они не переплюнут,

но количество близких связей невелико. Родители, сестры и братья, в некоторых случаях — тети и дяди. Друзья, которых заводят до двадцати лет, то есть, фактически в детстве. Конечно, потом тоже могут с кем-то подружиться, но это больше исключение, чем правило. Просто в какой-то момент взросления меняется сознание и отпадает интерес к чему-либо, что заходит глубже хорошего знакомства. Разумеется, это не распространяется на вторую половину, которое божество может искать всю свою жизнь.

— Однолюбы? — задумчиво спросила я, давя не к месту вспыхнувшее любопытство. — Одна женщина на всю жизнь или как?

— О-о-о! Какой романтичный вариант, — рассмеялся Рефорн. — И такой милый, даже жаль вас разочаровывать, но нет. Хотя такое предположение...

— Всего лишь выводы из ваших слов, — сказала я, даже не подумав смутиться. — И, судя по всему, ошибочные. Так развейте мои заблуждения.

— Или удовлетворить ваше любопытство?

Вот же... божество. Кажется балагуром, простачком, а такая зараза проницательная. Я холодно улыбнулась и попробовала «рассмотреть» его эмоции. Бесполезно.

— Ладно, у божеств на любовном фронте все довольно просто. Мы не любим мимолетные связи, когда приходится менять партнера за партнером каждый десяток-второй лет. Разгульный образ жизни презирается. Понимаю, тебе кажется, что десять лет — значительное время. Но не для нас. Это как капля в море.

— Не кажется, — покачала я головой, не уточняя деталей. Кому как не мне знать, что с сознанием и восприятием реальности делает длительное течение времени. И что даже год можно превратить в вечность, если есть цель, но нет принципов...

— А-а, простите, забываю, что вы человек, но не совсем обычный. Божества, рано или поздно, сходятся с такими же божествами или другими бессмертными. Выбрать божество, с которым придется связать свою жизнь на веки вечные, тоже нелегко, потому как расстаться можно, но настолько сложно и болезненно, что таких расставаний за все время существования этого мира едва ли наберется с десяток. Никто с этим делом не торопится. Но аскетов или противников отношений среди божеств тоже нет.

Если Рефорн хотел поставить меня в тупик, то у него это отлично вышло. Мне не нужно было его видеть, чтобы понять, насколько довольным он казался.

— Люди, — в итоге сказал Рефорн. — Божество совершенно спокойно может провести со смертным всю недолгую жизнь последнего. Это не считается разгульным образом жизни, если причина расставания — смерть партнера. Разумеется, мы не такие бесчувственные, чтобы ждать смерть, тут же бросаясь в новые отношения. Но любой естественный ход времени и его следствия воспринимаются чуть иначе, чем людьми. Ты понимаешь, что цветок завянет. И у тебя всего несколько мгновений, чтобы от души любить его и восхищаться им, чтобы заботиться о нем. И сделать так, чтобы не оставить никаких сожаления.

Сколько Рефорн жил? Тысячу лет или больше? Все-таки наше понимание реальности слишком различалось. Течение времени нельзя приравнять к опыту, полученному за бесчисленные годы.

— Я только одного не пойму. У вас ограничения на спуск на землю, а люди не могут подняться на небеса. Тогда как вы находите себе партнеров среди людей? Разумеется, я не имею ввиду тех, кто развеял веру и спустился. Или тех, кто создал свою территорию.

— Ну,

прогуляться на землю все-таки можно, но время прогулки ограничено. Да и вмешиваться ни во что нельзя, иначе тебя телепортирует. А еще можно наблюдать за кем-то прямо с небес. Я так влюбился в свою первую женщину и жену — Аермиль. Она жила более тысячи лет назад. Я до сих пор помню её плавный танец и ехидные улыбки. Любовь к ней стерлась из памяти, но ее образ и имя остались со мной навсегда, — с теплотой в голосе сказал Рефорн. — Я тогда еще жил на небесах. Ради Аермиль я спустился и почти год прожил на земле, что очень хорошее время. Чем сильнее божество, тем меньше оно может пробыть в мире смертных. Аермиль жила довольно далеко от других людей, что исключало мое влияние на ход событий, поэтому я получил хорошее время для знакомства и осознания своих чувств. А после я эгоистично забрал её на небеса, даже не спросив. Ух, страшно подумать, каким я бессовестным был! Как вспоминаю — хочу вернуться и сам себя побить... Аермиль в первое время тоже была не в восторге, но я обещал отправлять её на землю, когда она соскучится, да и пространство на небесах, которое я сделал для нее, было практически неотличимо от земли, поэтому она примирилась с моим эгоизмом, и мы прожили довольно долгую жизнь.

Я слушала Рефорна вполуха. Информацию запоминала, но не пропускала через себя, потому что волновала меня другая вещь. И как только Рефорн замолчал, я сразу же спросила:

— А Хэй тоже... забирал кого-то на небеса?

— Нет. По крайней мере, я этого не видел. Конечно, мы создаем для своих смертных возлюбленных отдельное измерение на небесах, оберегаем от встреч с другими божествами. Можно даже сказать, что скрываем ото всех. Но сам факт появления скрыть практически невозможно, хотя бы из-за магических колебаний на твоей территории, которую ты расширяешь для смертного. За все то время, что Хэй жил на небесах, он ни разу не создавал подобное дополнительное пространство. Хотя пробыл он не так долго — удрал почти сразу, как достиг нужного возраста, чтобы можно было отказаться силы веры и навсегда остаться на земле. А до этого возраста, могу сказать, обычно и не принято с кем-то заводить любовные связи, так что на небесах у него никого не было. Конечно, за то время, что он бродил по земле, наверняка с кем-то имел связь, но глубокой она не была.

— Почему ты считаешь, что эта связь поверхностная? — спросила я.

— Потому что Хэй обещал, что как только появится та, с кем он захочет прожить долго-долго, то он сразу же покажет её мне, — не без гордости сказал Рефорн.

— А вы не думаете, что Хэй просто не успел? Смертные быстро умирают, оглянулась — и все, — подколола я Рефорна.

Да, черный юмор, но немного отношение этих божеств напрягало. Создавалось впечатление, что при всем своем хорошем отношении к смертным возлюбленным, они не воспринимали их серьезнее, чем домашнее животное. Завели, полюбили. Погибло — расстроились. Завели следующее. Это немного... раздражало. С другой стороны, чего можно было ждать от тех, чья жизнь измерялась тысячелетиями?

Рефорн на мою «шпильку» лишь рассмеялся:

— Хэй не похож на других божеств. Если бы у него действительно были какие-то невероятно сильные чувства к смертной, то он бы ни за что не дал ей умереть. У него характер упрямца, сила божества и ум гения. Так что заверяю — ни одной по-настоящему серьезное любви у него не было, иначе я бы точно знал. Хотя, боюсь, не слишком серьезные точно были.

И почему меня затопило такое облегчение? Словно я девочка-подросток, а не та, за плечами которой столько лет. В пору посмеяться над своей глупостью, но куда приятнее было бы убить тех, кто ограничил мою свободу и не позволил выбирать, в кого влюбляться и кого любить.