Хозяйка района
Шрифт:
Светлов какое–то время раздумывал, а потом тихо спросил:
— Ребята сказали, что вы троих из тех, кто ваших мужа и сына убил, поймали. Что вы с ними собираетесь делать?
Анна отвернулась к окну. Павел увидел, как несколько раз она передернула плечами, а потом глухо произнесла:
— Сегодня я решу это с родителями мужа и моими.
— Его родители тоже там?
Она удивленно обернулась:
— Ну да! А вы не знали? Я люблю их, как своих и им тоже приходили угрозы, чтобы со мной не общались. Только Иван Андреевич и Мария Игнатьевна не бросили меня после смерти сына и внука. Я им Андрея заменила, он ведь у них единственный был. Так что я и за них в ответе! Поедем, а то мы и так задерживаемся. А туда не ближний край добираться. Лидке сегодня пришлось побегать, чтобы позвонить. До ближайшего телефона километров десять будет.
В машине Анна неожиданно сказала:
— Родители знают, что я совершила переворот и страшно переживают за меня. Вы уж не сгущайте краски, ладно? Не пугайте их. Они и так напуганы.
Добираться пришлось почти два часа. Лесная дорога, вся в колдобинах и ямах, не давала ехать быстро. Иноземцева объяснила:
— Родные спрятаны у лесника на дальнем кордоне. Племянницу Михаила Дмитриевича, или попросту Митрича, черные изнасиловали и выбросили из машины в пяти километрах от города. Я ее тогда по дороге подобрала и домой к себе увезла. Наташа у меня неделю жила. Да вы ее сегодня видели, она вас молоком напоила. Ей сейчас девятнадцать, а тогда ей четырнадцать было. С родителями ее говорила. Так что Митрич свой человек. У него тоже счет к кавказцам имеется и моих он принял с радостью. К тому же там постоянно находятся два охранника. Парни сами попросились. Толиб с Сашей, зятья, тоже вооружены. Отец, хоть и в инвалидной коляске, а стреляет хорошо. Свекор мой охотничал всю жизнь, а уж Митричу сам Бог велел научиться стрелять. Себя в обиду не дадут и поодиночке в лес не ходят. За них я теперь поменьше переживаю.
Большой дом на берегу озера появился неожиданно. Возле высокого резного крыльца столпились люди. Павел издали заметил оружие в руках мужчин. Женщин среди них не было, но вдруг на крыльцо выскочил мальчишка и закричал так, что даже в машине стало слышно:
— Вылезайте все! Это тетя Аня!
И запрыгал по ступенькам вниз. Анна рассмеялась:
— Это Ванюшка! Младший племянник. Он всегда такой шумный. Что поделать, ведь всего четыре года непоседе!
Она остановила машину у крыльца. Выбралась, хотела потянуться, но Ванюшка с разбега уткнулся ей в колени и едва не уронил на землю. Высокий смуглый мужчина успел подхватить ее под руку:
— Держись! А то этот постреленок собъет!
Анна подхватила ребенка на руки, несколько раз поцеловала:
— Ах ты разбойник! Какой же ты смуглый стал, почти как дядя Толиб.
Оглянулась на смуглого мужчину, потом на подходившего Павла:
— Спасибо, Толиб! Всем здравствуйте! Знакомьтесь — это Павел Юрьевич Светлов, оперуполномоченный из области. Можете при нем не таиться. Сегодня Павел Юрьевич побывал с нами в соседнем районе и думаю, что за сегодняшний день узнал много нового.
Павел оглядел родственников Иноземцевой, заметил, что оружия уже нет и сказал:
— Зовите меня просто Павлом или Пашей. Прошу прощения за вторжение в ваш семейный круг, но…
Договорить ему не дали. Седой мужчина в инвалидной коляске протянул ему руку:
— Николай Васильевич, отец Анны. Переставайте оправдываться, мы гостям всегда рады. Вот знакомьтесь, зятья мои — Толиб и Александр, это дочери — Лидия и Ирина, а это их отпрыски…
Он указал рукой на восьмерых разновозрастных внуков:
— Ольга, Инга, Колька, Васька, Танька, Машка, Борька и Ванюшка. Моя жена — Татьяна Ивановна. А это Михаил Дмитриевич, хозяин этого дома, где мы приют нашли. Те два молодых человека — охрана, что наша средняя дочь к нам приставила, Алексей и Виталий. И сдается мне, что быть им зятьями моей старшей дочери!
Николай Васильевич рассмеялся, а Инга и Ольга покраснели и буркнули:
— Да ну тебя, дедушка! Скажешь тоже…
Ребята–охранники, как заметил Светлов, отвернулись при этих словах в разные стороны и тоже покраснели. Анна, обнимая за плечи, подвела к нему двух стариков:
— Иван Андреевич и Мария Игнатьевна — мои вторые родители.
Свекровь неожиданно сказала Анне:
— А ростом–то он на Андрюшу смахивает.
Анна побледнела и убежала в дом. Иван Андреевич укоризненно сказал жене:
— Ну что ты ее душу–то рвешь?
Повернулся к Павлу:
— Не обращай внимания, сынок. Анютка теперь, как дочь нам и к нам она относится, как к родным. Но если у вас слюбится, мы против не будем. Сына нашего все равно не вернуть, а ей тоже не гоже одной весь век быть.
Павел почувствовал себя неловко и начал оправдываться:
— Она меня привезла, чтобы одного в городе не оставлять. Я ведь чужой всем.
Мария Игнатьевна, стирая слезы, сказала:
— Глупый ты! Ты Анютке Андрея напомнил, только она тебе никогда этого не скажет — гордая! И привезла она тебя сюда не случайно: бессознательно она нам тебя показать решила. Не обижайся на стариков и на нее тоже. Шесть лет она одна, сколько можно?
Старики подошли к нему совсем близко и Павел неожиданно обнял их обоих ни слова не говоря. Застрявший в горле комок мешал говорить, но на сердце стало радостно. Все вокруг гомонили. Женщины накрывали на соединенные друг с другом столы, поставленные прямо у крыльца. Младшие ребятишки, под руководством Анны, таскали припасы из машины. Ольга и Инга хихикали с охранниками. Павел тоже включился в общую суматоху, спросив пробегавшую мимо Лидию:
— А мне что делать?
Та обернулась и смеясь, ответила:
— Раз и вы в суматоху включаетесь, то открывайте все банки, что вон там, на завалинке, стоят. Консервный нож там должен быть. А если нет, то в доме спросите.
Павел попросил:
— Зови меня на «ты», ладно? И остальным скажи.
Лидия рассмеялась уже в полный голос:
— Ладно!
Павел отправился к многочисленным банкам на завалинке, но консервного ножа не нашел и зашел в дом. Митрич вытаскивал из погреба маринованные грибы и сразу же обратился к нему:
— Паша, подай мне тряпку с залавка. Банки–то грязные сверху.
Светлов растерялся:
— А где это — залавок?
Смех Анны заставил его обернуться, а она сказала:
— Видишь высокую скамейку возле печки с еще одной полкой внизу? Вот это и есть залавок.
Павел тоже улыбнулся:
— Я в деревне даже в гостях ни разу не бывал, так откуда мне знать, что такое «залавок».
Взял тряпку и протянул Митричу. Спросил:
— А консервный нож где лежит?
— На теремке, в банке.