Хозяйка розария
Шрифт:
Он ответил на поцелуй. Губы его были холодны, как снег.
— Я понимаю, что это… не совсем прилично. Но я хотел в последний раз зайти в ее комнату.
— Так поднимайся. Тебе это последнее прощание так же необходимо, как и мне. Иди, а я пока заварю кофе.
Беатрис слышала, как он ходил по второму этажу, пока она возилась на кухне. «Может быть, — думала она, — я была несправедлива к нему, подозревая, что он ищет ее общества только для того, чтобы сосать из нее деньги. Может быть, их связывало что-то большее. Может быть, она правильно сказала полицейскому, что Хелин была для Кевина кем-то вроде матери».
Она поставила на поднос кофейник, чашки, сахарницу, молоко и вышла на веранду за кухней. На мгновение ей вспомнилась та новогодняя ночь, когда она стояла здесь с Эрихом. То был один из редких моментов, когда он говорил не о конечной победе. Ему было страшно. Он понял, что фюрер привел их всех к гибели, и они все должны будут умереть вместе с ним. Тогда он попросил ее не бросать Хелин.
Поднос задрожал в ее руках, зазвенели чашки. Беатрис поспешно поставила поднос на стол.
К черту, сейчас не время вспоминать об этом. Та ночь была много лет тому назад, осталась по ту сторону прожитой жизни. Та сырая холодная ночь, в которую она подхватила воспаление легких.
Сейчас не ночь, а жаркий полдень. Теплый ветер шуршал листвой деревьев в саду.
Беатрис перевела дух. Вместе с Хелин исчезла еще одна часть тягостного прошлого. Но как поздно, как поздно!
— Никогда не прощу себе этого вечера, — сказал Кевин, — последнего вечера с Хелин.
Он незаметно спустился на первый этаж и вышел на веранду к Беатрис.
— Не вини себя за это, Кевин. Это же совершенно нормально, отправить гостя домой на такси. Да и водителя не в чем упрекнуть. Откуда он мог знать, что ее убьют. Нет, — Беатрис беспомощно подняла руки, — это судьба. Так должно было случиться, и никто не смог бы это изменить.
Кевин достал из кармана сигарету и попытался прикурить. Он сломал о коробок три спички, прежде чем это ему удалось.
— Господи, Кевин, да что с тобой? — спросила Беатрис. — С каких это пор ты снова закурил?
— С тех пор, как начал много пить, — он сделал две торопливые затяжки. — Бетрис, у меня очень серьезные трудности. Я понимаю, что сегодня неподходящий день для такого разговора, мы только что похоронили Хелин и…
— Если эти трудности у тебя сегодня, то и говорить о них надо сегодня. Все же видят, что в последнее время дела у тебя идут неважно.
— Да… ну, — он помялся, торопливо куря сигарету. Кевин был так бледен, что можно было подумать, что он серьезно болен. — Беатрис, мне очень нужны деньги. Речь идет о весьма большой сумме. Для меня теперь на кон поставлено все. Вся моя жизнь, все, что у меня есть.
— Сколько тебе нужно денег и зачем?
— Пятьдесят тысяч фунтов.
— Пятьдесят тысяч фунтов! Боже, это же целое состояние!
— Я знаю! — в отчаянии он нервно провел правой рукой по всклокоченным волосам. — Я понимаю, что это ужасно много денег. Мне ни в коем случае нельзя было так зарываться, но что произошло, то произошло. Эта сумма нужна мне как можно быстрее.
— Кому ты ее должен?
— Банку. Я заложил все — дом, усадьбу. Все, от фундамента до крыши. У меня нет ни одной соломинки, на которую не была бы наложена ипотека.
— Но зачем тебе столько денег? В конце концов, ни один человек не может вот так, мимоходом, задолжать пятьдесят тысяч!
— Все это накопилось за годы, — удрученно сказал Кевин. — Жизнь дорожает и… и на розах я никогда не мог выкрутиться.
— Ты не так уж плохо зарабатывал, — сказала Беатрис, — но жил на слишком широкую ногу. Твой образ жизни не соответствовал твоим доходам.
— Да, так оно и было, — тихо согласился Кевин. — И это моя погибель.
— Банк предъявил тебе претензии?
— Процент просто сломает мне шею. Я уже несколько месяцев не могу его выплатить. О выплате самого долга я даже говорить не хочу. Но что касается процентов, то здесь банк решил закрутить гайки, — он отчаянно, с яростью затушил сигарету. — Господи, Беатрис, я потеряю все, все!
— Может быть, тебе стоит поискать человека, который взял бы на себя проценты, чтобы не наложили арест на имущество, — неуверенно предложила Беатрис.
— Но какая от этого польза в перспективе? В следующем месяце мне снова придется платить, и через месяц тоже. Я должен сразу уплатить большую сумму, чтобы процент стал меньше, понимаешь?
— Я бы охотно тебе помогла, Кевин, но у меня нет столько денег. При всем желании я не наберу такую сумму. Садись, — она налила кофе в чашки, села и указала Кевину на второй стул. — Садись, выпей кофе. Надо спокойно подумать, что можно сделать.
Руки Кевина так дрожали, что когда он поднял чашку со стола, то плеснул кофе себе на брюки.
— Хелин все время тебе помогала? — опасливо, но настойчиво спросила Беатрис.
— Да, — он кивнул. — Без нее я бы уже давно погиб. Она, в сумме, дала мне намного больше денег, чем получаешь ты. Речь идет о десятках тысяч.
— Откуда у нее такие деньги?
— Они у нее были.
— Она получала пенсию, но не слишком большую. Не могу себе представить, что из нее она могла отложить большие сбережения.
— В тот вечер, когда она умерла, — сказал Кевин, — я впервые описал ей всю тяжесть моего отчаянного положения. Я рассказал ей, сколько я фактически должен банку.
— До тех пор она этого не знала?
— Я никогда ничего не говорил конкретно, я только время от времени называл ей суммы, в которых нуждался.
— Она никогда не спрашивала, зачем они тебе нужны?
— Спрашивала, но мне всегда казалось, что это был чисто риторический вопрос. По-настоящему она никогда этим не интересовалась. В принципе, я всегда говорил ей правду, а именно, что задолжал банку. Она просто не знала истинной суммы долга.
— А в понедельник вечером…