Хозяйка северных морей
Шрифт:
В том что, морской дьявол с Александром побратимы он уже наслушался вечером в портовом кабаке. Да и проститутки из местного борделя что-то подобное лопотали – Амстердам город небольшой, всё обо всех знают.
«Выйдем в море, – видно будет!» – «успокоил» себя Осип, направляясь к камбузу, где приятно пахло и слюни невольно наполняли рот при одном виде свиной тушки. Кормёжка была хорошей, в этом Капитану не откажешь. За свою команду он глотку готов был перегрызть любому и люди ему отвечали взаимность. Так начинала возрождаться Команда.
Материалы
«Этот гад, нерусский утопит. Как пить дать, предварительно содрав шмотки, чтоб добро зря не пропадало».
Испить студёной солёной водицы да ещё голышом хотения не было и всё требуемое стало доставляться надлежащего качества и в срок.
«Аспид проклятый, чтоб тебе басурману сдохнуть в море» – Масолов мило улыбался, глядя на капитана.
Работа кипела и булькала, времени пожрать по-человечески, толком не было, но зато уже через неделю шняву было не узнать.
Кстати, экипаж тоже. Руки были в кровавых мозолях, тело в синяках, но духом воспрянули. Появились шутки, подначки, смех. Материться стали душевно с гордостью, особенно любили покрыть «немчуру» лаком, те отвечали по-своему «по-хранцузски» с испанским акцентом. В общем, шло перекрёстное опыление.
Вечером возле портового кабака случилась потасовка и все, кто был свободен от вахты и оказался рядом, дрались с упоением, этакой молодецкой удалью, круша зубы направо и налево, как у себя дома на Масленице. Бились на только русские, но и французы махали кулаками с лихостью и азартом.
«Домой» на шняву возвращались все вместе, пусть и с разбитой сопаткой, с фингалом под глазом, но орала, шутила, трепалась уже не толпа, возвращалась Команда.
Это была первая победа, пусть и в заурядной пьяной драке.
На верхней палубе шнявы установили десять пушек, соорудив в фальшбортах шкафута и на шканцах, закрывающиеся орудийные порты, сделанные вполне искусно и со знанием дела.
Мужики, которых капитан определил в комендоры, взялись за учёбу охотно – пушкари, а в особенности флотские, отродясь пользовались почётом и уважением. А лишними, знания никогда не бывают. Эту истину жизнь подтверждала не единожды, так что подгонять никого не требовалось.
Выйдя на рейд, палили по мишеням. Грохоту и дыма было много – пороху и огневого припасу не жалели.
«У Строгановых деньги есть, ещё подвезут. Неделю грохотала такая канонада, что можно было подумать, что идёт морская баталия.
Стоило это Григорию Строганову в копеечку немалую, но три сотни тысяч гульденов серебром нужно было домой доставит, а по сухому пути опасно было, да и морем тоже боязно.
Но жить-то нужно было как-то, а помощи ждать от царя-батюшки не приходилось. Самому помогать доводилось , и не впервой уже.
В море уходила половина из прибывших иноземцев. Особенно ценным кадром был Сезар де Бурбон, командовавший пушками и к славе однофамильца адмирала и графа Франции никоим образом непричастный.
Правда, нередко, в подпитии, бывал за ним такой грех – любил выдать себя за внебрачного сына герцогини де Бофор, но это только в подпитии. А вот стрелял «Сеня» , как быстренько переиначили на русский манер его французское имя без промаха, в чём и снискал уважение всей своей пушкарской команды.
Наконец, наступил день, когда все приготовления были закончены, товар загружен, слова прощания, и ценные указания начальства сказаны. Капитан занял своё место на шканцах. Он сейчас был главным на судне – первым, после бога и от его решений зависела жизнь сотни человек, уходящих в море.
– Снимаемся с якоря! – негромко скомандовал Александр, и Осип,стоящий рядом с капитаном, кивнул, давая понять, что распоряжение принял. Началась привычная работа:
– Пошёл, все наверх! С якоря сниматься! – заорал во всё горло бывший капитан, а теперь первый помощник – «лейтенант», по иноземному.
Боцман, широкоплечий рыжебородый верзила, из потомственных поморов, чуть за сорок, приняв команду Тимофеевича, закрутил шестерёнки хорошо отлаженного механизма управления судном.
– Выбирать якорь! Паруса к постановке изготовить! – боцманский рёв, и скрип кабестана приведённого в движение четвёркой вахтенных матросов, заставил корабль слегка качнуться на нос. Якорь, оторвавшись от мягкого грунта, медленно пополз вверх увлекаемый звенящей цепью, неспешно наматываемой на барабан.
– Всем наверх! – Снова последовала команда боцмана, и марсовые побежали по реям, подобно тараканам. Сняв чехлы и развязав лини, туго прижимавшие к реям паруса, взяв плотную ткань подмышки, они выжидали.
– Выбрать шкоты!.. Поднять паруса!.. Веселей наверху, не мешкать!.. Взять на гитовы!.. Навалиться на шкоты! Фока-шкот, фока-галс отдать! На брасы, левые! Крепить так! – распоряжения следовали одна за другой. Боцманская команда матросов, с быстротой тренированной обезьяны, карабкаясь по вантам, буквально взлетала на мачты и стеньги для постановки парусов. Другая часть экипажа, пользуясь канатами, закреплёнными в нужном месте, через блоки приводила в движение неповоротливые гики.
– Поставить марселя! Бизань-гик на правую!
Даже ничего не соображая в управлении судна, а просто видя быструю и слаженную работу экипажа, получаешь удовольствие, особенно если причал медленно отдаляется и ветер открытого моря начинает свистеть в туго натянутых канатах.
– Лево на борт! Поставить кливера – следует команда капитана.
– Фок-реи бейдевинд левого галса! Поставить грот! Поставить фок и брамселя! Боцман точно репетирует, полученную команду, заставляя судно сделать поворот в нужном направлении.